ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Мода на невинность

Изумительно, волнительно, волшебно! Нет слов, одни эмоции. >>>>>

Слепая страсть

Лёгкий, бездумный, без интриг, довольно предсказуемый. Стать не интересно. -5 >>>>>

Жажда золота

Очень понравился роман!!!! Никаких тупых героинь и самодовольных, напыщенных героев! Реально,... >>>>>

Невеста по завещанию

Бред сивой кобылы. Я поначалу не поняла, что за храмы, жрецы, странные пояснения про одежду, намеки на средневековье... >>>>>

Лик огня

Бредовый бред. С каждым разом серия всё тухлее. -5 >>>>>




  187  

Да, я знал, что из этого самого главного для меня момента сделают мыльную оперу для всей страны. Но мне на это было наплевать. Главное – мы снова будем вместе. Главное, что мое «я», от одиночества которого я так устал, станет нашим «мы».

214

Киев. Октябрь 1992 года.

– Ты меня приятно удивляешь, – шепчет мне Вера.

Ее лоб покрыт испариной, она дышит устало и сладко, словно и не дышит, а вздыхает от удовольствия. Два нежных голубоватых огонька «приглушенных» ночных светильников на прикроватных тумбочках придают этой ночной комнате немного сказочный вид.

– А ты во мне сомневалась? – спрашиваю я шепотом, нежно снимая кончиками пальцев с ее невысокого лобика пот и пробуя его на вкус. Он совсем не соленый. Это не тот мужской пот, от которого и дезодоранты не всегда спасают. Это сладкий пот любви.

– Сомневалась, – признается Вера. – Но больше не буду!

Наклоняется ко мне, целует в губы. Падает обессиленно на меня. Она легкая, как пушинка, тонкая, как тростник. Но у нее есть все, чтобы быть красивой женщиной. И ее упругая грудь, как два яблока, приятно упирается в мою грудь.

– Моя последняя жена… – начинаю рассказывать я.

– Та, что уехала? – уточняет Вера.

– Да. Она любила говорить: мужчины – это приходящее и уходящее, а женщины – вечное! Видишь, она оказалась права. Я прихожу к тебе, ухожу и снова прихожу!..

– Неправда, – смеется Вера. Она устраивается на мне поудобнее. Просто чтобы удобно было лежать. – Будет у тебя отдельная квартира, я к тебе тоже буду приходить! И, может, даже оставаться!

– У меня уже есть! – хвастаюсь я. – Правда, далековато и однокомнатная. Подарок от мэра!

– Это нормально! У нас тоже так было. Сначала обшарпанный частный домик в Запорожье, потом однокомнатная на Троещине, после этого двухкомнатная в Дарнице, а теперь четырехкомнатная тут, на Печерске. И мне скоро отдельную купят.

– Слушай, я давно хотел тебя спросить: а кто твои родители?

– Папа – замминистра экономики, мама – хозяйка двух салонов красоты. А твои?

– У меня проще, – грустно произнес я. – Отец погиб на полигоне, уже давно. А мать на пенсии.

– Сиротка моя, – ластится ко мне Вера, целует в шею. Ее тонкие пальцы проводят ласково линии на моей коже. – Ты знаешь, – шепчет она снова, – сиротки дальше по жизни уходят! Они мстительные.

– И кому они мстят?

– Да жизни и мстят. Вот мне мстить не за что, потому и не рвусь никуда. Неинтересно. Выпить хочешь?

– А что у тебя есть?

Мы поднимаемся с кровати. Оба голые. Я любуюсь ее наготой, ее ночной красотой. И за свою наготу мне не стыдно. Вера манит меня легким движением руки, и я иду за ней. Мы заходим в гостиную. Вера останавливается перед высоким изящным шкафчиком с двумя стеклянными дверцами.

– Что у меня есть? – повторяет она мой вопрос. Потом открывает обе створки шкафчика, смотрит на полки, заставленные десятками бутылок виски, водки, вина и всего чего угодно. И выдыхает немного грустно: – Все!

215

Киев. Февраль 2006 года. Воскресенье.

Вчера у меня дома побывал нежданный гость. Нет, он предупредил, что придет. И даже спросил разрешения. И пришел пунктуально, как и пообещал. В двадцать ноль-ноль. Это был полковник Светлов, который уже не раз давал мне дельные советы и который месяц назад занимался моими швейцарскими семейными проблемами. Когда он позвонил и попросил разрешения зайти, я подумал, что речь пойдет о Швейцарии, о моей поездке. Из-за ухода Светланы я мало вспоминал о печальных январских событиях. Больше думал о себе и о своей душевной неустроенности.

Светлов принес бутылочку ирландского виски «Джеймсон» восемнадцатилетней выдержки. Я предложил ему сесть за барную стойку, но он, иронично глянув на высокий табурет, отказался. И посмотрел на столик у окна. Конечно, с его небольшим ростом сидеть за высокой барной стойкой было бы не только неудобно, но и унизительно. Я об этом не подумал.

– Как вы, Сергей Павлович? – спросил он, оторвав взгляд от стакана с виски. – Тяжеловато?

Я ответил не сразу. Сначала сделал два маленьких глотка.

– Может, и тяжеловато, – ответил наконец. – Но что я мог сделать? Тем более, что Владимир из посольства мне все подробно объяснил…

– Я не о вашем брате и его жене, – отрицательно покачал головой Светлов. – Я о сегодняшнем дне. Вам теперь одиноко. Вы чувствуете свою бытовую неустроенность, пустоту. И пытаетесь заполнить ее наспех.

  187