171 
В этом кузове Лара просидела большую часть пути до Аризоны, а путь был неблизким.
Тетя Люси — худая, желтая женщина с изможденным лицом — была не особенно рада приезду племянницы. Она была вдовой и к тому же владела небольшим придорожным мотелем, балансировавшим на грани банкротства, и лишний рот ей был ни к чему.
Встретив Лару сухим кивком, она поселила девочку в крошечной кладовке, где стояли только тумбочка и раскладушка. На следующее же утро тетя Люси отвела Лару в местную школу.
Лара и так была травмирована смертью родителей, но гораздо сильней ее потрясло то, что никто поразговаривал с ней о происшедшей трагедии. Никто даже не упоминал при ней ни о маме, ни о папе, ни об Энди. Можно было подумать, что ее семья просто перестала существовать и никому не было до этого абсолютно никакого дела.
Ни тетя Люси, ни ее сын тоже поразговаривали с Парой на эту тему. Мак вообще был не очень разговорчивым — он либо молчал, либо загадочно ухмылялся, и только однажды кто-то из его приятелей спросил у Лары — может, она придурочная ?
Лара спросила — почему это ?
«Потому что твой папаша убил твою мать, значит, и ты тоже чокнутая», — был ответ.
Это не на шутку напугало Лару-Энн. Она была еще слишком мала, чтобы понять, что случилось с ее отцом и матерью на самом деле. У нее было лишь ощущение того, что ее жизнь, бывшая когда-то такой счастливой, разлетелись вдребезги. Разговоры о возможном сумасшествии были ей гораздо более понятными и оттого — особенно страшными. Она долго думала, может быть, и она тоже сходит с ума ? Что случается с сумасшедшими, Лара-Энн знала — на этот счет ее как-то «просветил» Энди. «Их забирают в» дурдом»и сажают в такую мягкую комнату с решетками на окнах, — сказал он с важным видом. — А кто не слушается — того связывают и бьют резиновым шлангом по none «.
Ларе очень не хотелось в» дурдом «, поэтому некоторое время она мирилась со своей новой жизнью, хотя довольно скоро ей стало понятно, что тете Люси она совершенно не нужна. В мотеле Ларе было очень неуютно, поэтому она отгородилась от всех стеной молчания — преградой, которая давала ей по крайней мере иллюзию безопасности. Разговаривала она только тогда, когда к ней обращались.
В школе Лара также держалась тише воды ниже травы. Она изо всех сил стремилась к тому, чтобы как можно реже напоминать окружающим о своем существовании, однако чем старше она становилась, тем чаще чувствовала, что становится объектом всеобщего внимания. И это было вовсе неудивительно, поскольку Лара-Энн росла настоящей красавицей. Достаточно сказать, что уже в тринадцать лет мальчишки бегали за ней толпами, и это несмотря на то, что она их никак не поощряла.
Вечерами после школы — а также на каникулах — Лара работала в мотеле, исполняя работу горничной. Она убирала в комнатах, застилала постели, мыла и скребла полы и собирала для прачечной грязное белье. Это была нелегкая, изматывающая работа, но пожаловаться Ларе было некому. В довершение всего приятель Мака Дик, работавший в том же мотеле разнорабочим, положил на нее глаз. Лара прекрасно чувствовала это, хотя ей было всего тринадцать. Впрочем, Дик не особенно старался скрыть свои намерения.
Однажды он подловил Лару в подвале возле прачечной и, прижав к стене, попытался ее поцеловать. Он хотел также запустить ей руки под юбку, но Лара завизжала, и Дик струсил и сбежал.
На крик Лары прибежала тетя Люси; ее худое морщинистое лицо было перекошено от злобы.
— Зачем ты его поощряешь? — орала она. — Или ты такая же шлюха, какой была твоя мать ?!
— Моя мама не была шлюхой, — прошептала Лара-Энн, но тетя Люси не слушала. Сделав скорбное лицо, она прочла племяннице длинную нотацию о том, как великодушно она поступила, взяв к себе бедную сиротку, хотя и не могла позволить себе кормить лишний рот.
Лишний рот ? Ну уж нет!.. Лара-Энн работала в мотеле как взрослая, работала без выходных и праздников, не получая никакой платы. Неужели это и есть лишний рот ? Иона поклялась, что при первой же возможности сбежит от тети Люси и никогда больше к ней не вернется.
Но сказать было гораздо легче, чем сделать. Иногда Лара-Энн чувствовала себя Золушкой, оставшейся на попечении злой мачехи.
У нее не было друзей, не было никого, кто ласкал бы ее и баловал, не было ни одного человека, который относился бы к ней с искренней и бескорыстной любовью.
В школе было немногим лучше, чем в мотеле. Лара с каждым днем становилась все красивее и красивее, и все — и одноклассницы, и даже учителя, одни невольно, другие сознательно — давали ей понять, что для нее здесь нет места, что она — чужая, что она не вписывается.
171 
