Последние отзывы

  23  

«Заботливая, – подумал я, глядя на оставленный мне завтрак».

Поел, потом умылся. Выглянул за занавеску наружу – небо отливало свинцом.

Похоже, что погода менялась к худшему.

Сколько мне еще плыть с ними?

Не то чтобы путешествие это было неприятным, но просто его однообразие начинало меня утомлять: одни и те же консервы, одно и то же море. Только небо позволяло себе менять цвет, а так все одно и то же.

Где-то в коридоре прозвучал неясный, но удивительно громкий механический голос. Я подскочил к двери, приоткрыл ее и прислушался.

«Фельдшеру срочно прибыть в третий цех!» – снова повторил механический голос громкой связи.

Этот голос еще раза три вызывал фельдшера в третий цех, а потом снова стало тихо.

Неожиданно, минут через двадцать в каюту пришла Даша. Она была одета в бывший когда-то белым рабочий комбинезон, на голове – зеленая косынка. Лицо красное и в глазах – огоньки.

– Короткий день! – с улыбочкой сказала она, стягивая косынку и рассыпая по плечам каштановые волосы. – Конвейер остановили…

– А чего? – спросил я.

– ЧП. Девчонки пьяного Мазая в углу зажали и головку ему отрезали: Пока одни держали, Машка эту головку в дозатор бросила, так что она с рыбой в какую-то консерву попала… Там такой хай поднялся! – Даша рассмеялась. – А он бегает, конвейер остановил, начал банки открывать – искать среди сельди свой кончик…

– Ну и как, нашел?

– Где там! Пятьсот банок с линии вышло – все не откроешь, да и если б нашел, что он, его обратно бы стал пришивать? А?

Я пожал плечами.

– Сейчас врачи все могут пришить, кроме головы," – сказал я.

– А где у нас тут врачи? У нас тут один фельдшер – Коля – он раньше ветеринаром был, а потом на людей переучился. Он пришел, облил Мазаю обрезок зеленкой и бинтом замотал – вот и все пришивание! Вот кто-то консерву купит!

Ха! Подумает, что это печень трески попала!!!

Веселья Даши я разделить не смог. Как-то даже грустно стало.

«То ли дело могилы по ночам раскапывать?» – ехидно среагировала на мое настроение моя же мысль. «Ну, могилы – это другое дело, – возразил я ей. – В могиле если кто лежит, так только мертвый, которому все равно – раскопают его могилу или нет. Может, ему даже приятно будет – видишь, мол, и после смерти кто-то имеет к нему дело…»

Даша, не стесняясь моего присутствия, переоделась в розовый Сарафан, умыла лицо и руки. Потом, все еще с улыбочкой на круглом лице, уселась на свою койку.

– Ночью шторм будет, так что сегодня пить нельзя, – сказала она. – Кушать хочешь?

Я задумался. А она тем временем наклонилась под стол и вытащила оттуда две банки «Каспийской сельди».

Что-то у меня на лице искривилось, видно, при виде этих банок и Даша, хихикнув, сказала: «Не бойся! Это старая партия, сюда девчонки ничего не бросали…»

Мы пообедали, но удовольствия от еды я не ощутил.

– Пойду курну, – Даша поднялась и, прихватив с собой две пустые консервные банки, вышла из каюты.

Заштормило часов в восемь. Заштормило внезапно и сильно. Даша уже лежала в койке, а я стоял у бортика, крепко схватившись за него руками. Смотрел на черные асфальтовые волны, поднимавшиеся на несколько метров. Эти волны не били в борт, как я сначала ожидал, а пытались вытолкнуть плавучий рыбзавод из воды.

Сначала они это делали мягко и легко, но уже через короткое время, набрав силу, они стали поднимать и бросать его, как игрушечный кораблик, и я, испугавшись и чуть не свалившись за борт, ретировался, закрыв за собой тяжелую железную дверь с боковыми зажимами. Вернулся в каюту.

Даша, казалось, спала, хотя обычного ее храпа слышно не было. Во всяком случае никаких звуков она не издавала, лежала лицом к стене. Каюта шаталась и я шатался вместе с нею, удерживая равновесие. Быстро разделся, лег под одеяло, но почти тут же штормовой удар сбросил меня на пол. Я схватился за железную ножку столика. Поднялся и снова лег на койку. Но минут через десять очередной удар снова сбросил меня на пол.

– Иди сюда, котик! – мягко прозвучал голос Даши. – Ты больно легкий, с таким весом сам на кровати не удержишься!

Вот тогда я и понял причину крупности и округлости большинства работавших на рыбзаводе женщин. Я со своим одеялом перебрался на Дашину койку, и хоть было там тесно, оказалось, что «эта сторона каюты наименее опасна при артобстреле».

Да и Даша обняла меня своей тяжелой рукой, ласково удерживая мое легкое тело и защищая этим от грозного каспийского шторма.

  23