Особенно,... 
78 
— Простите?
— Если он тебе задолжал, то можешь распрощаться со своими денежками. Он неделю как обанкротился. Так что проваливай.
Не так он представлял себе встречу с отцом.
— Я Майкл, — быстро проговорил он, выставив ногу, чтобы она не захлопнула дверь перед его носом. — Его сын.
— А-а, — протянула женщина. — В таком случае… Деньги у тебя есть? Потому что папаша твой гол как сокол.
— Как это может быть? Он же продад дом и магазин. У него должна быть куча денег.
— Это все счета за лечение, — отмахнулась она и тяжело вздохнула. — А еще… он же играет.
— Играет?!
— Должна же быть у мужика хоть какая-то радость в жизни!
— Он дома?
— Ты бы лучше вошел, — сказала она и распахнула дверь. В квартире было светло. Так светло, что в глаза бросался толстый слой пыли на всех горизонтальных поверхностях и разноцветье пятен на стареньком ковре. Большой балкон выходил на океан.
Винни сидел в своем инвалидном кресле на балконе, на коленях у него стоял маленький телевизор, а у ног терлась шелудивая рыжая кошка.
Майкл нерешительно приблизился.
— Пап, — сказал он, и голос его дрогнул.
Винни обернулся. На его некогда красивом лице не отразилось и намека на удивление.
— Я слышал, ты в тюрьме, — в лоб заявил он. Хорошее приветствие! Впрочем, иного Майкл и не ожидал.
— Не удивляюсь, — продолжал Винни. — Твоя бабушка всегда говорила, что ничего путного из тебя не выйдет. Я пробовал держать тебя в узде. Беда в том, что ты никого не слушал.
— Я приехал поговорить.
— О чем?
Майкл глянул на женщину, которая маячила в двери, навострив уши.
— Это личное, — сказал он. — Не против?
— Исчезни, — сказал Винни своей сожительнице, и та моментально испарилась.
— Твоя… твоя подруга говорит, ты недавно разорился? — А ты что же, за денежками прикатил?
— Интересно… Сам забрал все деньги и оставил мне жалкие три сотни, а теперь удивляешься, что я попал в беду, — сердито произнес Майкл. Потом вспомнил, что приехал не затем. — Нет, — ответил он, решив не ворошить старых обид. — Я тут не за этим.
— Ну так выкладывай.
Майкл порылся в кармане и достал сигарету.
— Ты мне никогда не рассказывал, чтб именно произошло в тот вечер.
— В какой еще вечер? — прищурился Винни.
— Когда маму убили.
Винни теребил антенну телевизора.
— Я тебе уже все сказал.
— Нет, не все. Я хочу знать подробности. Я тебя спрашивал, а ты говорить не желал. И бабушка тоже.
— Да что там может быть такого важного, что тебе требуется знать? Да еще через столько лет?
— Есть у меня причины.
— Не понимаю, почему я должен снова это вспоминать, — проворчал Винни. — Я не хочу. И не обязан.
Майкл положил сигарету в старенькую оловянную пепельницу, сунул руку в карман и, достав пачку денег, отсчитал десять хрустящих сотенных.
— Вот, — сказал он отцу. — Может, это освежит твою память?
— Откуда у тебя столько денег? — недоверчиво поинтересовался Винни.
— Банк ограбил, — с непроницаемым видом ответил Майкл, хотя давно уже начал терять терпение. — Тебе нужны деньги или нет?
Винни не устоял. После минутного колебания он взял деньги, сунул в карман штанов и начал рассказывать:
— Я был в магазине один, когда ворвались двое подонков и стали задираться. Потом один приставил пушку мне к голове, а второй тем временем полез в кассу.
— Дальше.
— И тут появляется Анна-Мария, — продолжал Винни. — Ей уже пора было быть дома. Шел снег, у нее все волосы и пальто были в снегу… Короче, она как увидела, что происходит, так и кинулась на того, что с пушкой. — Он надолго замолчал, видимо, вспоминая тот злополучный день. — Я ей кричал, что не надо, но она не послушала. — Еще одна долгая пауза. — И тут этот мерзавец выстрелил. — Голос у Винни задрожал. — Я пытался ее спасти, но было поздно. Они и в меня выстрелили, схватили деньги и убежали.
— Опиши этих типов.
— Что конкретно?
— Высокие? Маленькие? Толстые? Худые?
— Один небольшой, второй — длиннющий… Да что толку? Я потом все рассказал в полиции. Но их так и не поймали.
— У которого был пистолет?
— У высокого тощего парня с безумными глазами и длинным шрамом во всю щеку.
Дьявол! Винни описывал Кощея.
— Ты уверен?
— Еще как уверен. Этот вечер мне никогда не забыть. Стало быть, Мейми в кои—то веки сказала правду. Стрелял Кощей. Кощей виноват в смерти его матери и увечье отца. Господи! Он убил не того…
78 
