88 
– Но ты же отдашь скульптуру, если твой брат согласится? В самом деле?
– Да, – слово камнем сорвалось с моих губ. Я почувствовала себя совершенно опустошенной. – Если учитывать, о какой сумме идет речь, то я проявила бы высшую степень безрассудства, если бы отказалась ее продать.
– Рад за тебя. Я знаю, что ты хочешь выбиться в люди и сохранить эту вашу ферму. Тебе нужно еще заботиться об Артуре. Но тебе ни к чему какой-то изгой с деньгами, дающий дурацкие обещания и заставляющий тебя грустить. Если скульптура настолько ценная, коллекционеры дадут тебе столько же денег, сколько и он. Избавься от Квентина Рикони ради твоего же блага.
– Я не могу так поступить с ним.
– А если он окажется таким же проходимцем, как те, кто использовал твоего отца?
– Квентин не из таких.
– Откуда ты знаешь? Я слышал, парень тебя очаровал. А в глазах Артура он и вовсе настоящий герой.
Я молчала, складывая льняную салфетку и снова разворачивая ее, сгибая и разгибая монограмму Тайберов.
– В душе Квентин хороший человек.
– Я тоже такой. Разве я не доказывал это тебе и твоим квартирантам пару раз?
Я кивнула. Лиза призналась мне, что несколько лет назад мистер Джон заступился за отца в совершенно ужасной истории. Когда федеральные агенты арестовали одного из квартирантов моего отца за торговлю наркотиками и нашли наркотики в его квартире в курятнике, мистер Джон приложил все силы, чтобы ферму не конфисковали в пользу государства.
Наблюдая за мной, мистер Джон вздохнул:
– Я знал, что Томми не подозревал о тайных делишках своего жильца. Я не мог позволить, чтобы такой скандал очернил его доброе имя. Мы же родственники.
Он никогда не забывал о репутации Тайберов. И все же я была ему обязана.
– Я так и не поблагодарила вас за это. Спасибо.
– Не благодари меня, милая. Видишь теперь? Мы – семья. Так что послушай меня и избавься от Квентина Рикони.
Этап моей признательности остался позади. Я напряглась.
– Тогда вы были правы, но сейчас вы ошибаетесь.
– Послушай меня, девочка…
– Я видела потрет Бетины Грейс в холле, – решила я сменить тему.
Мистер Джон нетерпеливо покосился на меня.
– Пора забыть о прошлом. Пришло время признать, что Пауэллы и Тайберы горды тем, что они родня.
– Отлично. Могу я попросить вас об одолжении?
Мистер Джон осклабился.
– Я слушаю тебя, милая.
– Мне бы хотелось, чтобы вы написали письмо с извинениями матери Квентина Рикони. Напишите ей, что по вашей инициативе скульптуру убрали из кампуса и именно вы просили администрацию колледжа сообщать всем, что Медведица уничтожена.
Он смотрел на меня во все глаза. Его настроение резко изменилось, на меня повеяло холодом.
– Никогда. И если ты пришла сюда только ради этого, то собирайся и уходи…
Вбежала испуганная Трики.
– Эсме снова взяла мототележку с поля для гольфа!
Мистер Джон хлопнул ладонью по столу.
– Немедленно закройте ворота!
– Я уже сделала это, но она поехала по дороге именно туда. И вы знаете, как Эсме огорчится, когда увидит их закрытыми.
Он вскочил на ноги и хмуро посмотрел на меня.
– Ты уже слышала о моей племяннице, которая теперь живет у нас?
– Да.
– Видишь ли, Эсме все еще тоскует по тете Дотти и по дому в Южной Каролине, поэтому все время пытается убежать.
Я поднялась из-за стола.
– В мототележке?
– Эсме не слишком быстро соображает. Примерно со скоростью мототележки. Трики, возьми мою машину.
– Я догоню ее быстрее, чем Трики, – сказала я и выбежала на улицу, уселась в папин пикап и быстро поехала к воротам.
Я увидела, что мототележка стоит у высоких чугунных ворот, выходящих на шоссе. Белокурая головка Эсме Тайбер склонилась к рулю, ее плечи вздрагивали. Я остановила машину поодаль и медленно подошла к ней. Девушка плакала так отчаянно, что даже не заметила моего появления. Она была босиком, в бледно-голубых шортах, футболке с изображением Мигни, подружки Микки-Мауса, рюкзачок с цветочками закрывал спину. В заднем отделении мототележки, куда обычно складывают клюшки и сумки, она положила портрет Бетины Грейс.
– Эсме! – я негромко позвала ее.
Она вздрогнула и выпрямилась, вытерла бледно-голубые глаза на нежном личике в форме сердечка и воскликнула:
– Бетина Грейс, ты жива!
– Нет, меня зовут Урсула. Но я родственница Бетины Грейс, как и ты. Я твоя родственница.
– Моя родственница Урсула… Ой! – Она вылезла из мототележки, это девятнадцатилетнее дитя, чей тягучий, звонкий голос заставил меня подумать о фее, принимающей транквилизаторы. Эсме обняла меня, и мне не оставалось ничего другого, как обнять ее в ответ. – Я Эсме, Эсме Тайбер, Эсме, – повторяла она нараспев, уткнувшись мне в плечо. – Ты можешь открыть ворота?
88 
