115 
— Оставьте нас в покое. Вы хотите, чтобы я стала как вы — что ж, в чем-то я очень на вас похожа. Я тоже умею добиваться того, чего хочу. И вам не удастся меня остановить. И я не позволю вам донимать тех, кого я люблю. — Она резко повернулась и быстро вышла в вестибюль.
Скомкав и отшвырнув листок, тетя Александра устремилась за ней и настигла ее буквально на пороге.
— Гордыня тебя погубит, — хватая Сэмми за руку, сказала она странно низким, не похорошему спокойным голосом. — Все твои несчастья — от гордыни. Но когда-нибудь ты поймешь, как я была права.
— Я куда больше хозяйка своей жизни, чем вы своей, — ответила Сэмми так же спокойно. — И мне не нужно продаваться ради этого. Вот чего вы никак не поймете.
На долю секунды в глазах Александры мелькнуло что-то новое, потом все затопила неистовая ярость.
— Уходи, — сказала тетя Александра.
— До свидания. — Сэмми вышла под яркое июньское солнце, уверенная, довольная собой. Взгляд тети Александры словно коготь вонзился ей в спину.
* * *
— Где ты была? — спросил Джейк. Они сидели на берегу бабушкиного источника, опустив босые ноги в холодную чистую воду. Он всегда называл этот источник бабушкиным: бабушка Рэйчел его очень любила. Спуск к источнику был виден из окна передней комнаты их дома. Эта комната, как и остальные, была пока пуста, но у Сэмми имелись далекоидущие планы. Напротив окна будет стоять диван. На полу ковры. Над каменным камином — гобелен.
— А ты где? — спросила она в ответ и сжала его руку, невинными глазами глядя на воду.
— Я делал то, что положено мужчине в последний день перед свадьбой.
— Покупал новое белье?
— Может, я вообще не ношу белья.
— Что ж, это поправимо.
— Хм-м. Я уже показал тебе свой гардероб. У меня нет от тебя тайн. — Он так это сказал, словно знал, что она была на Хайвью. Но он никак не мог этого знать.
Она засмеялась по возможности легкомысленнее.
— Там только стопка выношенных старых рубашек и джинсов сплошь в заплатах. Не могу дождаться, когда всерьез займусь твоей одеждой.
— А я буду сидеть рядом совсем голый и смотреть, как ты шьешь. И вот что интересно: сможешь ты тогда сосредоточиться на своей штопке?
Сэмми, не удержавшись, бросила на него зовущий томный взгляд.
— Сомневаюсь. — Она вдруг заинтересовалась верхней пуговицей его выцветшей голубой рубашки. — Посмотри на эти петельки. Они все истрепались. Не понимаю, как они еще удерживают пуговицу. — Она слегка нажала пальчиком. Пуговица тотчас расстегнулась. — Видишь? — Он смотрел на нее, полузакрыв глаза, и взгляд его с каждой секундой становился все напряженнее. Ее пальцы скользнули по мягким черным волосам на его груди и спустились к следующей пуговице. Она расстегнулась столь же легко.
— И эта тоже, — вдруг потеряв голос, шепнула она. — Мне даже не надо ничего делать.
Лес скрывал их от человеческих взглядов, они сбежали под сень его зеленых ветвей от хаоса предсвадебных приготовлений, от кучи гостей, прибывших из Ковати. Гости оккупировали весь родительский дом и двор. Вечером ожидалось барбекю на открытом воздухе, легкая музыка и танцы.
Скоро им нужно было возвращаться. Это их последние минуты наедине перед завтрашним днем. Сэмми прижалась щекой к его груди.
— Когда я в следующий раз до тебя доберусь, я не ограничусь двумя пуговицами, — прошептала она.
Он тихо засмеялся. Его сердце учащенно билось — как раз у нее под ухом.
— Ты хочешь, чтобы я забыл о наших благих намерениях?
— Сегодня ведь твоя последняя холостяцкая вечеринка. И мой девичник.
— Да? — прошептал он, трогая пуговки ее блузки. Тут с петельками было все в порядке, они на редкость туго охватывали пуговки. Но его пальцы оказались удивительно ловкими. Он расстегнул сначала одну пуговицу, а потом и другую. Его прикосновения словно огнем обжигали ей кожу. Она тонула в его зеленых глазах. Он распахнул ее блузку и стал целовать ее грудь. Гортанный стон наслаждения слетел с ее губ. Он оторвался от нее — пылающее лицо, измученная полуулыбка. Сэмми на мгновение смутилась.
— У меня они небольшие, ты знаешь. Он изогнул черную бровь.
— Если бы я знал, что ты интересуешься измерениями, то прихватил бы сантиметр. Вдруг захочешь обмерить меня.
— У меня хороший глазомер.
Они говорили тихо, и слова эти действовали так же возбуждающе, как ласки.
— И как тебе мои размеры?
— Лучше не бывает.
115 
