29 
– Так ты с детства загоняешь себя в угол? – сделал вывод Мартов. – Только не вздумай обижаться. Я хочу разобраться, что скрывается за твоей хрупкостью, ранимостью. Нерешительности не так много, но плыть по течению все-таки можешь.
– Не в чем теперь разбираться. Нужно больше доверять своим детям, прислушиваться к их мнению. Воспитывать так, чтобы они не боялись спорить, доказывать необходимость сделать выбранный шаг. Нужно уметь не мешать, не давить авторитетом, не шантажировать любовью. Я бы хотела строить отношения со своими детьми именно на таких условиях. И, конечно, плохо, когда в семье растет один ребенок. Он может вовсе не вырасти эгоистом, как многие считают. Просто одиночество – его постоянный спутник. Но все нужно делать вовремя. Я как-то приставала к родителям по поводу братика, сестрички, а потом это желание пропало. Не знаю, с чем это связано.
– Ты замечательно говоришь, но замечу, что мир переворачивается с ног на голову, когда ты сгибаешься от невероятного чувства ответственности за свое чадо. Теоретически ты абсолютно права, но жизнь вносит свои коррективы. Ведь жила ты в каждодневном кошмаре столько времени, а те, кто поставил тебя на ноги, радовались каждой твоей победе, пропуская все через сердце, наблюдали за этим. Они ведь не мешали? Может, им хватило твоей таблицы умножения, чтобы после полностью доверять твоим чувствам? А ты, как ходячий комок обид, продолжаешь жалеть себя, забывая, какую боль причиняешь близким.
Лите нечего было возразить. Многолетнее мытарство со Скользневым тому подтверждение. Безвольная дура, медленно превращающаяся в безвольную истеричку. Такую характеристику дала себе Лита, но вслух сказала только:
– Гера, не надо больше копаться и бередить глубины моей несостоятельности, а то еще разочаруешься. Самое неблагодарное занятие – пытаться разобраться в прошлом. Хотя не слушай, я говорю глупости.
– Ты единственная из знакомых мне женщин, которая более чем за сутки не сказала ни одной глупости.
– Такого комплимента я еще не слышала в свой адрес, – улыбнулась Лита, мысленно желая сменить тему.
– Зато о том, что ты неприлично красива, наверняка не один десяток раз.
Лита задумалась: принесла ли ей красота счастье? До сих пор нет. Только теперь, очаровав Георгия, она решила, что небеса вспомнили о ней. Она больше не будет прозябать. Она избавится от своих комплексов и начнет нормальную жизнь. Как же она благодарна Ире Копыловой из профкома за эту «горящую» путевку. Не досталась бы она ей, и не случилось бы такое земное чудо.
Картина за окном указывала на то, что они приближаются к ***нску. Мартов решил еще раз попытаться уговорить Литу остановиться у него.
– Нет, Гера. Я хочу принять ванну, почувствовать себя отдохнувшей и посвежевшей. Не настаивай, прошу тебя. Ко всему, мне ведь нужно поговорить с родителями.
Георгий не стал уговаривать женщину, хотя массаж, ванну, солярий, тренажеры, сауну – все это он мог предложить ей у себя дома. Он понимал, что главное в ее отказе – желание побыть одной и подобрать слова для разговора с семьей. Увидев, что Саша свернул с трассы, Мартов понял, что до дома осталось километров пять. Он предвкушал встречу с местом, где ему всегда было уютно, спокойно, и только звонки мобильного возвращали к цивилизации.
Когда, после короткого приветствия Саши по переговорному устройству, автоматически раскрылись красивые кованые ворота, машина въехала на последний участок дороги. По обеим сторонам ее украшали величавые голубые ели. Несколько поворотов мимо беседок, охотничьего домика, мостика у живописного озерца. Наконец они подъехали к двухэтажному особняку из красного кирпича с огромной мансардой, увитой уже подгоревшим под солнцем виноградом. Лита была шокирована окружающим великолепием. Она пока не осознавала до конца, что соглашается стать хозяйкой всего этого. Лита посмотрела на Георгия – его, кажется уже ничем не удивить. Заметив беспокойство Литы, Мартов вопросительно кивнул. В ответ она покачала головой и попыталась выглядеть естественно. Сзади затормозила «мазда». Елена Васильевна тут же вышла и направилась к ступенькам крыльца. Поднявшись, словно вспомнила что-то, оглянулась. Навстречу Мартову через аккуратно подстриженный газон шел мужчина лет шестидесяти с окладистой седой бородой и в соломенной шляпе, прикрывающей лысину.
– Здорово, Пал Палыч, – обнял его Георгий.
– Принимай хозяйство, Георгий Иванович. Охранялось на совесть, да и никто, слава богу, не посягал.
29 
