Особенно,... 
107 
– Зови – приеду.
– Ловлю на слове! – улыбнулась Майя.
Вдруг что-то изменилось. Неприятное предчувствие отозвалось покалыванием в сердце. Маша поставила чашку на стол, надеясь, что ее собеседница не заметила, как задрожали ее руки.
– Извини, ты случайно не из какой-нибудь газеты или журнала? – Маша насторожилась. На лице Майи появилось недоумение. Что это – искусная игра?
– Нет, я медицинский работник. – Майя откинулась на высокую спинку стула, чуть запрокинула голову. – А почему ты спрашиваешь?
– Мой муж считает, что журналисты – самые нечистые на руку люди и с ними нужно держать ухо востро…
– И кто наш муж?
– Он – очень известный и влиятельный человек в бизнесе. Я – бесплатное и, кажется, уже не нужное дополнение к его роскошной жизни. – Маша грустно улыбнулась. Чтобы не расплакаться, быстро прильнула губами к чашке с кофе. Благо он уже остыл. Несколько глотков помогли справиться со спазмом в горле.
– Поняла. Обычная история – вы в ссоре.
– Нет.
– Нет? – Майя пожала плечами.
– Все гораздо серьезнее.
– Насколько?
– Мне тяжело об этом говорить. Да и стоит ли? – Выговориться незнакомому человеку, зная, что больше никогда с ним не встретишься? Но Маше не хочется думать, что это их первая и последняя встреча. Майя внушала ей доверие и вызывала симпатию. Но можно ли вот так сразу подпускать ее близко?
– Хочешь, я скажу, о чем ты думаешь? – Майя достала пачку сигарет и быстро закурила. Глубоко затянулась, резко выпустив узкую струю дыма в сторону. – Ты думаешь, а кто такая эта дамочка, которая набивается в подруги и готова вникать в подробности твоей личной жизни? Насколько можно доверять ей? Подруг ты растеряла. Ты отвыкла от нормального общения, спряталась в свою раковину и не хочешь показываться наружу.
– Я боюсь показаться наружу. Улавливаешь разницу?
– Не бойся. – Майя протянула через стол руку. Маша, не раздумывая, ответила тем же. – Я ничем не огорчу тебя. Можешь быть со мной откровенна. Тебе это необходимо. Ты и сама знаешь.
– Я так долго ни с кем не говорила о том, чего мне не хватает, чего я боюсь, чего хочу… Я даже не знаю, с чего начать.
– С главного. С того, что ты – не приложение. Ты – личность, а сейчас просто не самый лучший период в твоей жизни.
– Все очень сложно и необратимо, – вздохнула Маша и машинально взяла пачку сигарет. Достала одну и размяла ее в тонких пальцах. – Хочу закурить.
– Зачем? Ты ведь не куришь?
– Не курю.
Маша упустила из вида, что женщина знает о ней такие подробности – ведь они знакомы всего около часа. Да она и дым-то с трудом переносит, но это уже не имеет значения. Та Маша, которую разлюбил Некрасов, не имеет права на существование. В это мгновение рождается новая, никому не известная, загадочная Мария Сергеевна Тушина. Прощай, Манечка, прощай, Одуванчик!
– Вот что, не дури! – Майя забрала у нее из рук сигареты. – Этим ты ничему не поможешь. Мне тоже когда-то казалось, что так будет легче. Чушь. Привычки засасывают, особенно пагубные.
– Все начинают курить, когда им плохо.
– Не спорю, но кому от этого стало легче? Если бы каждый, кто впервые взял сигареты в руки, в тот же миг расстался хоть с одной проблемой, насколько больше счастливых людей было бы вокруг. Но я что-то не замечаю подобной тенденции. – Майя огляделась по сторонам. Практически за каждым столиком курили. – Посмотри на их лица.
– Ничего особенного. Лица как лица. У меня наверняка не лучше.
– Так мало лиц, на которых нет печати обреченности, недовольства, – не комментируя услышанное, задумчиво продолжила Майя.
– Недовольства собой или другими? – Маша снова посмотрела по сторонам.
– Не важно. А ты очень красивая. – Майя резко сменила тему. – Я еще в супермаркете тебя заприметила.
– Почему?
– Ты выделялась среди всей этой серой массы. Аморфные, полные зависти к тому, у кого тележка больше наполнена, они вызывают у меня жалость.
– Ты так странно говоришь. Ты не любишь людей? – Маша позабыла о собственных проблемах. Ей было неприятно, что эта бессердечная красавица всех обезличила.
– А за что их любить? Разве это умно – любить всех? Ты ведь не станешь мне напоминать о библейских заповедях?
– Не нами придумано, не нам и отвергать. – Маша насторожилась.
– Нужно, чтобы тебя любили, боготворили. Тебя! А самой любить не обязательно ни соседа, ни случайного встречного, ни весь мир. Хочешь, я докажу, что права? Вот ты любишь. Что тебе дала твоя любовь? Сделала ли она тебя счастливее, если ты называешь себя «приложением»?
107 
