58 
– А мы поженимся?
Она задумчиво посмотрела на него. В мерцающем свете ее улыбка, казалось, возникает и гаснет, как будто меняется ее отношение к нему в то время как пролетали секунды, и наконец ответила:
– Думаю, что да.
– Думаю, это будет интересно.
Успокоившись, Винс испустил долгий вздох. Дождись, подумал он, и все, что ты хочешь получить, придет в свое время.
К тому времени, как цены на нефть упали, и Денвер начал свое долгое скольжение с высот бурного кутежа, имя Четема было известно повсюду. Мейси больше не насмехалась над этим фактом, потому что Винса моментально узнавали, когда он проводил кампанию в небольших городках, где вопросом, вызывавшим самые большие страсти, было использование земли. Они с Белуа собрали команду, которая сосредоточила его речи, брошюры и листовки на вопросе о земле. Лозунг был всегда один и тот же. Строить. Использовать землю, для этого она и предназначена. Земля существует не для немногочисленных заготовителей или множества лосей, а для народа Колорадо. Она принадлежит ему. И народ может делать с нею все, что угодно.
Избиратели громко выражали свое согласие или несогласие с проектами массовой застройки, которые прославили имя Четема. Высотные башни «Четем Тауер», торговые центры «Четем Плейс», комплексы офисов «Четем Блок», обширная «Четем Плейс» в «Черри Крик», промышленные зоны Четема, отели Четема в Аспене, Вейле и Альте, и десятки других зданий вырисовывались на фоне неба и заполняли новые города восьми западных штатов. Часто проекты Четема, смелые по архитектурному замыслу и вызывающие восхищение мастерством исполнения, были не менее известны жесткими методами. Их применяли при покупке земельных участков и для подавления сопротивления оппозиции, когда требовалось получить одобрение проекта в общине. Ни один из новых районов не остался прежним после того, как в нем побывали Винс и Белуа. В общинах штатов Колорадо и Скалистых гор о них говорили со смешанным чувством страха и нетерпеливого ожидания.
– Тебе это нравится, – сказала Мейси, когда они ехали в лимузине на политический ужин в Колорадо Спрингс. На ней было изумрудно-зеленое шелковое платье и длинное соболье манто, а рыжие волосы были сколоты сзади изумрудными заколками. – Все это внимание. Люди, любящие или ненавидящие тебя; люди, которые никогда не уверены в том, что ты предпримешь в ближайшее время, что ты скажешь, на кого нападешь, скоро ли ты разрушишь их город.
Винс очаровательно улыбнулся.
? Когда-то ты назвала эти здания великолепными.
Лимузин плавно мчался по скоростному шоссе в ранних ноябрьских сумерках, чтобы доставить их в банкетный зал. Там сотни людей, заплативших по пятьсот долларов, ждали возможности поесть и попить в обществе Винса Четема за неделю до выборов и послушать, какие еще цели он сметет на своем бурном пути в Сенат.
– Вчера вечером я наблюдал, как ты очаровывала Людлова, – сказал Винс. – Он собирается подавать?
– Двадцать пять тысяч. Ты мне не рассказывал, как однажды вымогал у него участок.
– Людлов этого не знает, только догадывается. Двадцать пять тысяч? Что, черт побери, ты пообещала ему?
– Он не дурак, Винс, и знает, что твое появление – это самое лучшее для подрядчиков этого штата, у них будет знаменательный день. Но я пригласила его на скромный ужин в нашем вашингтонском доме, где познакомлю с некоторыми очень влиятельными людьми.
Винс усмехнулся.
– Сколько же человек ты пригласила на этот скромный ужин?
– Несколько сотен. Это неважно; впереди у тебя еще шесть блистательных лет, чтобы воздать должное всем твоим легальным помощникам.
Он бросил на нее долгий взгляд.
– Ты сказала «наш дом в Вашингтоне».
– Разумеется. Я не могла бы с полной уверенностью сказать, что меня там не будет, не так ли? Но я не передумала, Винс. Я остаюсь на время выборов, ни одного дня больше.
– Ты могла бы остаться. Я бы забыл прошлый год. Мы бы начали...
– Ты бы забыл? О, мой бедный маленький Винс, ты относишься к самому испорченному типу политиков – лжешь самому себе так же много, как и всем нам. В течение последних четырех лет ты пытался переделать меня, превратить в сладенькое приложение, у которого воли не больше, чем у ребенка. Ты не хочешь иметь дело со взрослой женщиной, Винс, а был бы счастливее с тринадцатилетней девочкой, которая следовала бы твоим приказаниям. А когда ты не смог изменить меня, то нашел себе кого-то еще. Каких-то. Во множественном числе. Троих я знала. Почему я должна это терпеть? Мне тридцать два года; я привлекательная, умная, богатая и я знаю, что мне делать. Мне нравятся мужчины, думаю, мне нравится быть замужем, но я хочу партнерства, а не подтаскивания карт. Чего ради мне оставаться замужем за сукиным сыном, стремящимся к власти, который думает, что владеет мною. А проводит свое свободное время, соблазняя хорошеньких девиц, глупых настолько, чтобы прыгать, когда он поманит их пальцем? Они тебе даже не нравились. Ты это делал, чтобы унизить меня.
58 
