Последние отзывы

  51  

В этой анархии бедный Неккер делает все возможное. Он вглядывается в нее с упрямой надеждой; он восхваляет общеизвестную прямоту суждений короля; он снисходительно выслушивает общеизвестные лживостью суждения королевы и двора; он выпускает прокламации, или регламенты, среди которых одна - в пользу третьего сословия; но он не решает ничего по существу, остается далек от реальности и ожидает, что все сделается само собой. Основные вопросы сейчас сводятся к двум: о двойном представительстве и о поголовном голосовании. Будет ли народ иметь "двойное представительство", т. е. направлять в Генеральные штаты такое же количество депутатов, как дворянство и духовенство, вместе взятые? Будут ли собравшиеся Генеральные штаты голосовать и обсуждать все вопросы совместно или тремя отдельными палатами, т. е. "голосовать по головам или голосовать по сословиям", ordre, как говорится? Вот те неясные пункты, по которым Франция спорит, сражается и проявляет свободомыслие. Неккер задумывается: не лучше ли было бы покончить со всем этим, созвав второе собрание нотаблей? И принимает решение о втором собрании нотаблей.

6 ноября 1788 года, через каких-то восемнадцать месяцев, нотабли собираются вновь. Это старые нотабли Калонна, те же 144 человека, что доказывает беспристрастность выборов, а также сберегает время. Они снова заседают в своих семи бюро, на этот раз в суровые зимние морозы; это самая суровая зима с 1709 года: термометр показывает ниже нуля по Фаренгейту, Сена замерзла. Холод, неурожай и одержимость свободой - так изменился мир с тех пор, как нотабли были распущены в мае прошлого года! Они должны разобраться, можно ли в их семи бюро под председательством семи принцев крови разрешить спорные пункты.

К удивлению патриотов, эти нотабли, бывшие некогда вполне патриотичными, ныне, как кажется, склоняются в другую сторону, антипатриотическую. Они колеблются по поводу двойного представительства, поголовного голосования и не принимают никакого твердого решения; идут всего лишь дебаты, да и те не слишком хороши. А как же иначе, ведь эти нотабли сами принадлежат к привилегированным сословиям! Некогда они бурно протестовали, теперь же имеют свои опасения и ограничиваются скорбными представлениями. Так пусть же они, бесполезные, исчезнут и больше не возвращаются! Прозаседав месяц, они исчезают (это происходит 12 декабря 1788 года) - последние земные нотабли, никогда более они не появятся на сцене мировой истории.

Итак, протесты и памфлеты не прекращаются, со всех концов Франции на нас продолжает извергаться поток патриотических посланий, становящихся все решительнее и решительнее. Сам Неккер еще за две недели до конца года вынужден представить доклад, рекомендующий - на свой страх и риск - двойное представительство, более того, настаивающий на нем; вот что сделали безудержные болтовня и одержимость свободой. Какая неуверенность, какое блуждание вокруг да около! Разве все эти шесть шумных месяцев (потому что все началось еще при Бриенне, в июле) один доклад не следовал за другим, а одна прокламация не тащила за собой следующую?7

Ну что ж, с первым спорным вопросом, как видим, покончено. Что же касается второго, голосовать по мандатам или по сословиям, то этот вопрос все еще висит в воздухе и в отличие от первого он стал водоразделом между привилегированными и непривилегированными сословиями. Тот, кто победит в споре по этому вопросу, выиграет битву и водрузит свой победный стяг.

Как бы то ни было, с королевским эдиктом 24 января нетерпеливо ожидающей Франции становится ясно не только то, что национальные депутаты действительно соберутся, но и то, что разрешается (королевский эдикт дошел до этой точки, но не дальше) начать выборы.

Глава вторая. ВЫБОРЫ

Вперед же, за дело! Королевский эдикт проносится по Франции, как порыв могучего ветра в лесной чаще. В приходских церквах, в ратушах, в каждом зале собраний бальяжей и сенешальств, везде, где сходятся люди для любых целей, происходят беспорядочные первичные собрания. "Для избрания ваших выборщиков" - такова предписанная форма, а кроме того, для составления наказов - "списка жалоб и нужд" (cahier de plaintes et doleances), недостатка в которых нет.

С каким успехом проводится в жизнь этот январский королевский эдикт, по мере того как он быстро катится в кожаных почтовых сумках по замерзшим дорогам во все концы Франции! Он действует, как призыв "Fiat" - "Да свершится!" - или какое-нибудь волшебное слово! Его читают "на базарной площади у креста" под звуки труб, в присутствии судьи, сенешаля или другого мелкого чиновника и стражников; его читают в сельских церквах монотонными голосами после проповеди (аи prone des messes paroissales); его регистрируют, сдают на почту и пускают лететь по всему миру. Обратите внимание, как разношерстный французский народ, столь долго вскипавший и роптавший в нетерпеливом ожидании, начинает стягиваться и сколачиваться в группы, которые впитывают в себя более мелкие. Нечленораздельный ропот становится членораздельной речью и переходит в действие. Через первичные, а затем вторичные собрания, через "последовательные выборы", через бесконечные уточнения и изучения предписанных процедур в конце концов "жалобы и нужды" будут изложены на бумаге, и подходящий представитель народа будет найден.

  51