Особенно,... 
71 
Да, немалый срок и суровая кара — если только не вспоминать об убитой девочке двенадцати лет. Или о тех, кто любил ее и остался жить.
А кроме того, существовала еще одна возможность, всегда и повсюду воспринимавшаяся родными жертвы как откровенная издевка. И Гален спросила:
— А когда он получил право на досрочное освобождение?
— Через девять с половиной лет.
Ей тут же вспомнился его рассказ про девятнадцатилетнего студента колледжа, злоупотреблявшего спиртным и наркотиками после вынужденного воздержания.
— На протяжении которых вы находились в закрытых мужских школах в Англии.
— Да. Почти все это время я провел там.
Хотя на самом деле Лукас обрек себя на добровольное заключение еще раньше, чем Брэндон оказался за решеткой, сразу же после гибели Дженни. И когда пришло время отплытия в Англию — а Елена устроила это, как только узнала про убийство, — с его стороны не было ни прошений о помиловании, ни попыток оправдаться. Лукас стал затворником в заведениях с самой суровой дисциплиной, которую он приветствовал, и с самым изысканным английским, так и не ставшим для него родным языком.
— Когда мне исполнилось семнадцать лет, я получил очень грустное письмо от Фрэн. Она прислала эту фотографию и сообщила, что вопрос о досрочном освобождении будет рассматриваться примерно через полтора года. Я и прежде подумывал о поступлении в юридический колледж, но только когда получил письмо, понял, как действительно — я этого хочу. И на предварительном слушании о досрочном освобождении впервые рассказал о предчувствии, посетившем меня за два дня до гибели Дженни. Все вышло как-то само собой: я вовсе не собирался откровенничать перед судьей, но слишком верил в то, что Брэндон не имеет права выходить на свободу. А это полностью противоречило общественному мнению. Все прошедшие годы он был образцовым заключенным, успел блестяще окончить колледж и даже где-то работал по специальности.
— Ну а вы — если не считать пьянства и прочих грехов — стали образцовым студентом.
— Вряд ли. — Ведь Лукас был нежеланным ребенком со всеми предпосылками для подсознательного стремления к саморазрушению; Такое наследство не в силах вытравить ни воспитание, ни дисциплина. — И все же по какой-то неведомой причине комиссия прислушалась к моим словам.
«Может быть, все дело было в твоей убежденности? Может, ты позволил комиссии увидеть, как танцевали у Дженни руки и ласково сверкали глаза?»
— И слушание отложили?
— Да. Следующее заседание назначили через год, когда в его жизни появилась Вивека. — Тут Лукас решил опустить рассказ о том, как она пыталась либо соблазнить его, либо отравить — лишь бы он пропустил заседание комиссии. До поры до времени, пока Женский Убийца разгуливает на свободе, им с Гален и Вивекой предстоит работать в одной команде. А если вспомнить, какое яростное неприятие вызвал у Гален рассказ о несостоявшемся аборте, на который с легкостью решилась его мать… — Для Брэндона это был очень знаменательный год, да и для меня тоже. Я впервые попытался сотрудничать с местной полицией, помогая им раскрыть преступление.
— Вы почувствовали убийцу?
— Да. И это дало возможность доказать комиссии, что все мои обвинения, выдвинутые год назад, являются правдой.
— Значит, Брэндон отсидел от звонка до звонка? «Благодаря тебе!»
— Да.
«Отсидел…» — эхом отдалось у нее в душе ее собственное слово. Дженни погибла ровно двадцать семь лет назад, а Брэндона осудили на двадцать два года. Значит, уже пять лет как он получил свободу.
— А когда вышел из тюрьмы?
— Его поведение продолжало оставаться безукоризненным. Он проводит время то в Марбелье, то в Гринвиче.
Марбелья — это хорошо, это безопасно, поскольку находится в Испании. Но Гринвич?..
— Он что же, живет в Коннектикуте? Так близко?
— Да. Но когда Брэндон появляется в фамильной резиденции в Коннектикуте, он выглядит весьма занятым сочинительством. Полагаю, это будет очередной бестселлер на духовную тему.
— Ох, не может быть! — Гален словно внезапно прозрела. — Так это он написал «Беседуя с Богом»?! — Брэндон Кристиансон, насильник и убийца малолетней Дженни, тот самый анонимный автор, которому хватило наглости избрать в качестве факсимиле тисненый золотой крест! — У меня нет слов. Он же… Так Брэндон и есть Женский Убийца?
— Я бы хотел, чтобы все было так просто, Гален. — Его серые глаза, полыхавшие жаждой мести, говорили сами за себя. — Но это не он.
71 
