106 
«Действительно, уже поздно», — подумал он и откинулся на спинку стула, блаженно прикрыв глаза.
Когда они последний раз вот так все собирались поболтать за семейным столом? Он уже и не помнил. Но сколько сил Гарт положил на то, чтобы это, наконец, случилось. И вот все прошло как бы само собой, случайно… Он взглянул на жену и улыбнулся. Это ее надо благодарить.
— Теперь тебе все ясно?
— Я бы хотела еще что-нибудь почитать на эту тему. Страшно интересно.
— Волнующе, — согласился он.
Его и, правда, всегда волновало то, что он способен делать в своей науке ощутимые прорывы вперед, вселять надежду в людей, которые уже давно ее потеряли… Однако сейчас его волновало больше всего то, что Стефания прочитала статью, разговорила его за столом, попыталась понять его… Только сейчас Гарт понял, что в последнее время совсем забыл о своей семье, жене, детях. Но после этого ужина он уже не мог представить себе как такое могло случиться.
Гарт подошел к ее стулу. Встав за спиной Сабрины, он положил руки на ее плечи, потом опустил их ниже и накрыл ими ее груди. Наклонившись, он поцеловал ее волосы, закинул назад выбившуюся прядь.
— Знаешь…
— Нет! — вдруг резко выкрикнула она, скинула с себя, его руки и, вскочив со стула, быстро отошла к другому концу стола.
Она сильно побледнела, глаза ее горели жарким огнем, но лицо застыло, губы поджались.
— Не сейчас… Не надо… Мне еще…
Гарт был ошарашен. В нем тут же поднялась ярость. Его дразнили весь вечер, а под конец оттолкнули! Оказывается, все, что, было, являлось всего лишь очередным капризом жены!
Он резко развернулся и направился к входной двери, чтобы уйти. Его задержал ее голос:
— Прости меня. Прости… — Ее голос дрожал. Он обернулся: она не смотрела на него, потупив взор. — Мне… Мне стало больно… Мои шрамы… Я думала, ты понимаешь, сколько неприятностей они мне причиняют.
— Чепуха! — выкрикнул он, стоя в дверях. — Оказывается, не только Долорес умеет воздвигать перед собой барьеры, когда ситуация принимает нежелательный оборот! Она могла бы брать уроки у тебя! — Голос его звенел, как натянутая струна. — Не волнуйся: я тебя больше не побеспокою! Насилие не доставляет мне радости. И не возбуждает. Да и ты не возбуждайся понапрасну!
С этими словами Гарт выскочил из дому, сильно хлопнув за собой дверью. Взглянув в окно, Сабрина увидела, что он быстрыми шагами удаляется в сторону озера.
Гарт, тяжело дыша, вслух ругал свою жену и себя самого за то, что позволил ей так легко обвести себя вокруг пальца. Какого черта ей от него надо? Если она не хочет его, почему не скажет об этом прямо?
Он долго ходил в сумерках по берегу и вернулся в дом, когда все уже спали. Свет горел в гостиной и на кухне. Кто-то оставил ему на столе поздний ужин. Он не притронулся к еде, а сразу прошел в кабинет. Гнев все еще мучил его. Он лег на диван, не разложив его и не постелив белья.
Гнев его был так силен, что не прошел и к утру, когда Гарт проснулся. Он встал раньше всех в доме и тут же, не позавтракав, ушел в студгородок. Там он рассчитывал забежать в студенческий кафетерий.
— Тебе нужен теннис, — сказал Нат Голднер, пытаясь вывести приятеля из мрачного расположения духа. — То, что заставляет тебя корчить такие страшные рожи, может быть изгнано из сознания только двумя способами: необходимо либо треснуть по мячу, либо по лицу оппонента. Предлагаю себя. Не в качестве оппонента, в качестве партнера по партии в теннис. Что скажешь? Может, просто хочешь выговориться?
— Уволь. Лучше сыграем. Хорошая мысль.
Они играли не на очки, поэтому долго не разыгрывали мячи и не осторожничали. После часа бешеных физических упражнения с ракеткой в руке Гарт почувствовал, что напряжение начинает отпускать его. Нат не мог на него на глядеться.
— Здорово! Отличная игра! Представь, что было бы, если бы я был хоть вполовину зол, как ты! У тебя еще осталось время на второй завтрак?
— Столько времени, что девать его, проклятое, некуда. Но к десяти мне надо быть в лаборатории. Они отправились в «Факультетский клуб», старенький каркасный домик, находившийся неподалеку от студгородка. Сели в нише с окном, выходившим на озеро. На горизонте было видно грузовое судно, глубоко осевшее в воду.
— Полные трюмы, — прокомментировал Нат увиденное и тут же атаковал свою яичницу. — Уголь везет на зиму. Трудно в такой день представить себе, что на свете бывают зимы. Как Стефания? Гарт намазывал масло на свой ржаной тост.
106 
