89 
«Ты не можешь сказать Алисон правду ни теперь, ни в будущем. Это было бы слишком разрушительное признание. Да, она обретет сестру, но потеряет отца, которого любит, которому верит и в честности которого не сомневается. Ты не должна разрушать мечту Алисон. Ведь ты сама хорошо знаешь, что это такое – узнать горькую правду об отце, которого любишь. Ты не можешь и не причинишь Алисон эту боль. Ты не настолько жестока».
Сияние глаз Мейлин в эту минуту напомнило Алисон выражение ее собственных глаз в момент встречи в аэропорту. «Мы наверняка подружимся, – подумала Алисон. – Похоже, это будет не так-то легко, но мы справимся с этим».
Алисон решила продвинуться чуть дальше вглубь территории, на которой должны были взрасти, при должном уходе, хрупкие ростки их дружбы.
– А ваша мать, Мейлин? Она в Гонконге?
– Да, – тихо ответила Мейлин, – она здесь, но я не встречалась с ней. Мы разошлись уже много лет назад.
– Вы знаете, как она?
– Да, конечно, она в порядке и преуспевает. Прямо скажем, процветает.
– И вы не звонили ей?
– Вот уже девять лет, – спокойно призналась Мейлин сестре, всю жизнь тосковавшей по матери. – Не у всех отношения с родителями такие замечательные, как у вас с отцом. Моя мать слишком много лгала мне, а я в ответ наговорила столько всего, что вряд ли она когда-нибудь простит меня. Так что ради нас обеих лучше жить раздельно.
– Вы в этом уверены?
– Абсолютно. Я совершенно уверена, что ей лучше без меня. Но мне ее не хватает.
Сэму понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что в гимнастическом зале отеля слиты два плещущих звука – звук потоков воды, обрушивающихся на стекла атриума над залом, и более тихий и ритмичный звук, доносившийся из бассейна. Был уже час ночи, и хотя Сэм хорошо знал, насколько современные бизнесмены одержимы физическими упражнениями, он не мог представить, что окажется здесь не в одиночестве. Разумеется, он пришел сюда не для того, чтобы упражняться, – он поддерживал себя в хорошей физической форме благодаря своей работе.
Сэм зашел сюда, чтобы осмотреть некоторые инженерные особенности бассейна; он пошел в направлении звука. При виде женщины, плававшей в бассейне, у него перехватило дух.
Сэм не сомневался, хотя лицо пловчихи было постоянно погружено в воду, что перед ним – Мейлин. Она плавала не хуже чемпионки, и это впечатление подтверждал ее купальный костюм. Однако волосы у нее не соответствовали общему имиджу – вместо того, чтобы убрать их под шапочку, она оставила их на свободе, и они неслись за ней, как длинная черная лента, не менее гибкая, чем она сама.
Сэм как-то сказал ей, что хочет видеть ее хотя бы раз в неделю, и она с радостью согласилась, хотя эти визиты не были необходимы. Она не была нужна ему по-настоящему, пока возводится каркас здания. Но начиная со следующей недели Мейлин будет нужна ему почти ежедневно.
Нужна ему… она нужна ему… каждый день.
Пока строительство шло нормально, даже с опережением графика, и потребовалось гораздо меньше отклонений от проекта, чем думал Сэм. Но успокаиваться было рано: самая трудная часть – впереди, когда начнется наращивание на серебристый скелет белоснежной плоти. Это будет самый напряженный период для Сэма и Мейлин. Смогут ли они сработаться и не позволить профессиональным разногласиям перейти в личные?
– А! Это вы!
– Привет! – поздоровался он.
Она была в середине бассейна, попав в тень, отбрасываемую Сэмом.
– Что вы тут делаете, Ковбой?
– Мне хотелось взглянуть на атриум. Мне кажется, что в атриуме «Дворца» можно применить ту же схему с небольшим изменением.
– Пожалуй, – нахмурилась Мейлин. – А сколько времени вы здесь?
– Ровно столько, чтобы убедиться, как хорошо вы плаваете. Вы участвовали в соревнованиях?
– Нет.
– Тогда как вам удалось развить такую технику?
– Наверное потому, что я научилась плавать еще раньше, чем ходить. – Плавая, Мейлин думала о том, не потому ли ей приятны воспоминания о тропических ливнях, что они напоминают плавание в бассейне. Не поэтому ли она чувствует себя защищенной? «Нет, – решила она, – плавание дает совсем другие переживания, чем звук ливня». – Так хотела моя мать.
– Она была спортсменкой?
– Нет. Она вообще не умела плавать, хотя первые тринадцать лет прожила на лодке в заливе Абердин.
– А потом сошла на берег?
– Обрушился тайфун. Вся ее семья погибла.
– Но ее спасли?
– Она сама спаслась, – тихо ответила Мейлин. Это была правда, хотя Джулиана никогда не приписывала себе заслуг по своему спасению. По рассказам Джулианы получалось, что ее, с согласия богов, спасла доска от «Жемчужной луны», потом шофер грузовика, потом Вивьен, а еще через пять лет самый главный спаситель – Гарретт Уитакер.
89 
