16 
– Господь нам поможет… – негромко сказал Вацлав.
– Я сам поговорю с генералом! – пообещал Айвен. – Но сначала нам следует обсудить будущее вольного города.
– Надо посмотреть по каким принципам живет Западный Берлин, – предложил я.
Со мной согласились, но неожиданно выяснилось, что немцев среди нас нет и, следовательно, выяснить эти принципы оказалось делом невозможным.
– Тогда мы сами должны все выработать. Итак, предлагаю всем, кто хочет войти в будущее правительство, остаться еще на пару часов здесь. Остальные могут вернуться в город.
Было очевидно, что в город возвращаться пока никто не спешил. Я смотрел на это будущее правительство и ни о чем не думал. Я просто разглядывал лица, руки, жесты, глаза. Никогда мне еще до этого не представлялось возможности быть так близко к правительству, пусть не к нынешнему, но уж точно к будущему. Но вот пришедшее откуда-то снизу беспокойство заставило задуматься, и я, отойдя от правительства на несколько шагов, почувствовал себя свободнее. Я понял, что не хочу быть ни министром, ни политическим деятелем. Мне нравится просто быть, жить в городе, рядом с этими ребятами. И, конечно, полностью одобряя их цели, я сделаю все, что в моих силах, чтобы город стал вольным, а я стал его свободным гражданином. Я, наверно, даже не буду против взять в руки оружие, чтобы эта цель осуществилась, взять ненадолго, но с осознанием своей частицы ответственности за будущее.
Оставив будущее правительство наверху, я спускался в город. Идти было легко. Я, казалось, уже знал на память все коварные повороты тропинки, и знал небольшой выступ, с которого можно было взглянуть на террасу красивого особняка. Именно с этого выступа я и посмотрел туда. Но терраса была пуста. Видно было, как ветерок шевелит широкими листьями расставленных по краям террасы пальм.
Южный вечер, освобожденный солнцем, ушедшим за вершину горы, вступал в свои права. И хоть солнце напоследок еще освещало морской горизонт, но чайки уже молчали, не спеша прогуливаясь по берегу вдоль спокойно дышащей воды. Штиль, наступивший внезапно, создавал такое ощущение уюта, какое возможно лишь на холстах художников европейского ренессанса.
Спускаясь к морю, я встретил Ирину и предложил ей прогуляться.
Она охотно согласилась, взяла меня под руку, и мы пошли к набережной.
Южные сумерки зажгли лампы на красивых литых столбах, и набережная вознеслась над темною водою моря.
Говорить не хотелось. Не то чтобы не хотелось говорить именно с Ириной, но просто звуки города, его дыхание были настолько тихими…
Но Ирина заговорила первой.
– Ты знаешь, там, на горе, сегодня решается наше будущее, – сказала она доверительно.
«Наше будущее?» – мысленно повторил я вслед за ней. Я снова был удивлен тем, как легко она произнесла «наше». Но, впрочем, может, она имела в виду совсем не то, о чем я подумал. Может, «наше» – это будущее жителей этого города? Да ведь действительно, как кто-то на горе может решать мое и ее будущее?
На небе проклюнулись первые яркие звезды.
Откуда-то сверху донеслась музыка. Захлебывающийся ударник. Где-то там, недалеко от гостиницы, работала дискотека.
«Герои любят танцевать», – подумал я.
– А что ты будешь делать, если все получится и ты станешь постоянным жителем? – спросила Ирина.
– Буду жить… – улыбнулся я.
– Да, но что ты будешь делать?
– Кем я буду работать?
– Да.
– У меня нет профессии, – признался я. – Но, конечно, научусь чему-нибудь. Начну, может быть, с официанта или дворника, а там…
– Ну, это хорошо, что ты готов к худшему… – произнесла она.
– Это худшее?! – я не поверил своим ушам.
– А ты что, сомневаешься в нашей победе?
По своему опыту я знал, как опасно сомневаться в «наших победах».
– Нет, не сомневаюсь! – уверил я Ирину.
И мы снова замолчали, слушая собственные шаги, и далекое диско, и шаги людей, проходящих мимо.
Тот вечер окончился в моем гостиничном номере, куда мы с Ириной пришли около полуночи.
Поднимаясь вверх, я думал: «Лишь бы Айвена не оказалось в номере!»
И действительно, его не было.
– Зайди ко мне завтра, я дам тебе ширмочку! – сказала Ирина, присев на мою кровать. – И выключи свет!
Во вновь наступившей темноте я обнял ее, я прижался к ней что было сил. Я не хотел ее отпускать.
– У нас пыльные одежды, – прошептала она. – В городе было очень жарко.
16 
