Особенно,... 
88 
– Как он мог так со мной поступить? – истерически кричала Альбина. – Мерзкое животное! Ненавижу!
Причина ярости – завещание Шахова, наличие которого скрывалось в интересах следствия. Теперь, когда, несмотря на уговоры, угрозы, обещания мстить, Полина Воробьева отказывалась помогать Альбине в разоблачении Дмитрия, это было смертельным ударом.
– Аля, успокойся! Скажи себе, что все закончилось! – Назимов старался быть деликатным, но Альбина бросала на него такие красноречивые взгляды, что он не чувствовал себя в безопасности. – Ну, чего ты хочешь? Чего тебе не хватает? Я подарю тебе это, ты только скажи!
Неравная борьба с призраком Шахова изматывала Ролана. Ушло чувство вины за связь с женщиной, которая в пору начала их романа была женой друга. В пастельных, размытых тонах сквозило воспоминание о самой дружбе. Сейчас важно было не попасть в жернова отчаяния и ненависти. Инстинкт самосохранения не срабатывал. Понимая, что нужно поставить точку, Ролан упрямо пытался найти ахиллесову пяту Альбины и использовать открытие, чтобы подчинить эту женщину. Теперь у каждого из них была своя навязчивая идея: у Альбины попрание памяти Шахова, а у Назимова – обуздание своенравной спутницы.
– Мне ничего не нужно от тебя! Я сама исполняю все мои желания, все мои капризы! – сжимая кулаки от бессильной ярости, кричала Альбина. – Как ты не понимаешь, он надсмехается надо мной! Он предал меня при жизни и продолжает окунать в дерьмо после смерти!
– Отнесись к этому иначе, Аля! Живи своей жизнью, наконец! У тебя есть для этого все, ну сама же говоришь!
– Что ты привязался ко мне? – зарыдала Альбина. Ей было стыдно, что он стал свидетелем ее слез, ее слабости. Назимов – мужчина, с которым она закрутила роман, стараясь досадить Дмитрию, ответить на его постоянные измены. Потом Ролан стал привычкой, а позднее – благодарным слушателем. Когда она кричала, чтобы он убирался прочь, на самом деле меньше всего хотела остаться одна. Альбина понимала, что его терпение не безгранично и когда-нибудь он навсегда уйдет из ее жизни.
– Я хочу помочь тебе.
– То жениться, то помочь. – Шахова закурила.
– Ты много куришь. – Ролан не находил себе места. Стены просторной гостиной давили на него, сжимая пространство до критической отметки. Хотелось убежать, навсегда забыв об этом доме, этой женщине. Но пройдет время, и он не простит себе подобной слабости. – Аля, успокойся! Я переживаю. Я не могу видеть тебя такой.
– Не смотри! Дверь не заперта!
– Не говори со мной так. Я ведь только пытаюсь помочь.
– С каких пор, Рол? Кто говорил, что между нами все кончено? Настроение было плохое? Вам, мужчинам, вообще можно доверять? Хоть одному, а?
– Еще я просил тебя выйти за меня замуж. – Назимов понимал, как нелепо выглядит его попытка успокоить Альбину.
– Ты отдаешь себе отчет, что происходит? – сверкая глазищами, прошептала она, подлетев к Ролану. Ее лицо было так близко, что он не мог смотреть. Потому закрыл глаза. – Эта сучка получает все, а я остаюсь с носом.
– Она ничего не знала.
– Святая простота, – захохотала Шахова. – Через шесть месяцев она станет богаче меня и тебя вместе взятых!
– Думаю, она отдала бы все, чтобы не было этих денег, а он был рядом.
– Что?!
– Она любила его…
Это было опрометчиво с его стороны. Назимов внутренне сжался, ожидая непредсказуемой реакции Альбины. Дом Альбины перестал быть для него безопасным местом. Иногда ему казалось, что это капкан, только не мгновенного действия. Оно проявляется постепенно, так же постепенно лишая жизни, самой тяги к пребыванию на этом свете.
– Ты снова? Мужская солидарность в чистом виде, да? – криво усмехнулась Альбина. Вдавив окурок в пепельницу, она тяжело села в кресло. – Неужели ты не чувствуешь, как мне плохо?
– Вот что, – Ролан поправил ворот рубашки, который вдруг стал тесен, – я в очередной раз предлагаю тебе забыть прошлое и быть со мной. К черту завещание, бывших мужей, старые счеты. Только так. Иначе…
– Что?
– Я не выдержу, Альбина Георгиевна. Я сломаюсь, а мне бы этого очень не хотелось. Прости, но ты все усложнила.
– Хорошо. – Шахова подтянула колени к подбородку. Она казалась такой маленькой и беззащитной в этом огромном пестром кресле. – Уходи. Я должна побыть одна.
– Ухожу.
В этот момент он снова понял, что хотел бы больше никогда не переступать порог этого дома. Пусть это будет выглядеть предательством. Как угодно. Он действительно устал. Сколько он протянет в таком режиме? Напряженность мешает работе, его образу жизни. Стоит ли привязанность Альбины такой жертвы? Назимов не витал в облаках: эта женщина не любила его ни одного дня. Способна ли она любить кого-то, кроме Шахова? Что бы она ни говорила, Ролан понимал, что только сильное чувство, которое растоптал Дмитрий, не дает ей покоя. Хотя, как говорят, от любви до ненависти один шаг.
88 
