Последние отзывы

  23  

Фантастический аромат яблок и растопленной карамели, булькающей в котелке на горячей плите, витал в теплом воздухе.

Кучка людей почтительно наблюдала за действиями яблочного короля. Когда мы присоединились к ней, то нас тоже охватило знакомое чувство благоговейного страха.

Мистер Тобблер воткнул в яблоко специальный нож. Завитки красной яблочной кожуры упали на гору очистков, которая высилась у его ног. Он вынул из очищенного яблока сердцевину, быстро порезал его острым, как бритва, ножом, разложил ломтики на бумажной тарелке и залил горячей жидкой карамелью. Все – спектакль окончен.

Тарелочка поплыла к очередному ожидающему. Тот осторожно опустил доллар в жестянку из-под кофе и медленно взял тарелку, потому что стоять рядом с Боссом было небезопасно, а уж делать резкие движения решился бы только самоубийца.

Вокруг мистера Тобблера вились сотни желтых ос. Они ползали по яблочной кожуре, по ножу, по рубашке и рукам Босса, путались в жестких волосах на его руках.

Но они не жалили его. Как утверждала местная легенда, не жалили никогда. Он вступил в некое таинственное, полное достоинства соглашение с этими маленькими опасными существами, и они знали об этом и уважали его.

– Дедуля, – ласково сказала Тьюла, – а нам сделаешь?

Мистер Тобблер медленно наклонил голову в знак согласия. Он вообще был человеком обстоятельным и движения предпочитал плавные.

– Но я больше не позволю вам стоять в сторонке, как маленьким. – Он взял новое яблоко, и осы тут же сгрудились на его руке, как на крошечной толкучке. – Вы почти взрослые. Вы знаете, что бояться нечего. Жалит не оса, а страх. Давайте, подходите ближе.

Ребекка и Вайолет отказались, но мы с Тьюлой подошли к столу. Тьюла, по-видимому, считала, что вдвоем мы сильнее. Я двигалась медленно, сердце колотилось где-то в горле, грозя выскочить вон. Осы облепили наши руки. Одна спокойно устроилась на ногте моего указательного пальца, почесывая головку крошечной передней лапкой, как умывающаяся кошка.

Я каждую секунду ждала, что в меня вонзятся острые, как иголки, жала.

– Ну вот, они понимают, что у вас добрые сердечки, – прошептал мистер Тобблер, протягивая нам две полные тарелки. – Они понимают, что вы с ними поделитесь и не станете глупо размахивать руками.

– Победа, – вздохнула я с облегчением, и мы отошли. Моя личная оса спокойно слетела с моего пальца, пожелав остаться возле Босса.

– Ууу, – пробормотала Ребекка.

Вайолет, уставившись на нас, в ужасе прижимала руки ко рту. Мы поблагодарили и опустили два доллара в жестянку – эти деньги мистер Тобблер отдавал школьному клубу.

Мы поспешно удалились все четверо. Даже Тьюла была счастлива, когда мы наконец отошли подальше.

– Очень просто, – соврала я. – Я ни капельки не испугалась… – Отправив в рот кусок яблока, я разжевала его, проглотила и оглянулась вокруг, чтобы посмотреть, заметил ли кто мою доблесть. Неподалеку на холме в тени стоял Рони. Я замерла. Я не могла уверенно сказать, восхищенно он смотрит на меня или нет. Я никогда не умела читать мысли в этих серых волчьих глазах. Его испытующий взгляд был острым, как сапожный гвоздь. Он стоял, засунув руки в карманы, одна нога отставлена в сторону. Все в нем предостерегало от досужего любопытства. “Я люблю тень. Хочу быть здесь, не трогайте меня”, – таков был смысл его позы.

Ростом он был уже со взрослого мужчину и в плечах казался широким, как шкаф, хотя мяса на этих костях было по-прежнему немного. На нем были поношенные джинсы и слишком большая рубаха из красной фланели, которая была мне знакома. Бабушка Дотти отдала пакет с рабочей одеждой дедушки в благотворительный фонд. Рубашка на Рони выглядела скорее как плащ-палатка, но я сочла добрым знаком, что он вообще надел ее.

– Пошли, ну пошли же, Клер, – тянула меня за руку Вайолет, торопясь отойти от Рони подальше.

– Почему он смотрит на тебя? – прошептала Ребекка. – Надеюсь, он понимает, что на Мэлони ему лучше не пялиться.

– Он знает, что я его не ужалю.

Тьюла решительно дернула меня за рукав.

– Да, но он может ужалить тебя сам.

Но я чувствовала, что это неправда. Как зачарованная я карабкалась к нему по склону, задыхаясь от волнения. Рони нахмурился.

Ребекка позвала меня:

– Клер, вернись, – и пригрозила: – Мы пойдем и скажем тете Мэрибет. Мы скажем твоей маме. – Уголком глаза я видела, как она и Тьюла направились к стадиону.

  23