Последние отзывы

  13  

Подняв взгляд от белой ленты тротуара, Мишель уви­дела выходящую из дома Джаду. Наверняка будет в дурном настроении – здешние зимы Джада ненавидит. Не страш­но. Мишель была готова выслушать жалобы на погоду, а заодно и новости о семейной жизни Джексонов.

Джада натянула капюшон куртки до самых бровей. «Ну не создана моя кожа для этого климата! – думала она, по­туже затягивая узел шнурка под подбородком. – Всю жизнь здесь живу, но так и не привыкла». Вот у родителей на Барбадосе – совсем другое дело; там кожа ее никогда не подводит, и волосы становятся послушными, упругими, «правильными», как говорит бабушка. «Правильные» – значит волнистые, а не скрученные в безнадежно тугие спирали и не требующие услуг парикмахера, чтобы их вы­прямить. Джада отлично понимала, что все это только слова, а на деле «правильные» в бабушкином понима­нии – больше похожие на волосы белых, чем на кучерявые шапки соплеменников. Сама Джада подобного рода уверт­ки ненавидела, но тем не менее была довольна, что Шавонна унаследовала ее волосы. И презирала себя за это. Шевелюра Кевона, который пошел в отца, такого значе­ния для нее не имела – мальчик все-таки. Что добавляло к угнездившемуся в ней расизму еще и склонность к поло­вой дискриминации. О волосах младшей дочери Джада старалась не думать. В конце концов, все в руках господа.

Выскочив на улицу, Джада первым делом вспомнила о вазелине. А заодно – снова – и о Барбадосе, где ее сочные губы никогда не трескались и не шелушились. Вытащив из кармана куртки тюбик, она толстым слоем смазала не только губы, но и все лицо, и руки. Без этой предосторож­ности на нее уже вечером без ужаса не взглянешь.

Боже, как она измотана! И выглядит, наверное, соот­ветственно. Мишель же – Джада подняла глаза на прибли­жающуюся быстрым шагом подругу – словно и не спала вовсе. Свежа, бодра, розовеет от мороза. Кончик носа чуть покраснел, а в остальном – само совершенство!

Джада любила эти утренние прогулки с Мишель. Ко­нечно, было бы еще лучше, если бы не проклятая собачон­ка, которая вечно замедляла темп. Топтаться на холоде Джада терпеть не могла. Вот и сейчас, дожидаясь, пока псина обнюхает очередной столб, она едва сдерживала раздражение. Шаг – остановка, шаг – остановка. И зачем Мишель эта чертова собака?!

– Скажи своему псу, чтобы топал вперед, иначе я его придушу и отдам скорняку на муфту, – пригрозила она.

Несмотря на теплые отношения с Мишель, временами Джаде казалось, что их разделяет непреодолимая пропасть. Возможно, дают о себе знать расовые различия, а может, все дело в немыслимо счастливом браке Мишель. Она обо­жает своего Фрэнка, а тот – по крайней мере, так выгля­дит со стороны – отвечает ей той же страстью. А еще он души не чает в детях плюс каждую неделю приносит в дом деньги, черт возьми! Но Джада любила Мишель и от души желала ей счастья. Пусть уж хоть союз Мишель и Фрэнка, единственный во всем Уэстчестерском графстве, сохра­нится в незыблемости лет десять-двадцать. В конце кон­цов, если они обе начнут пилить друг друга – что станется с их дружбой?

– Поуки, милый, пойдем, – пропела Мишель.

У Джады в голове не укладывалась манера белых сюсю­кать с животными, словно с малыми детьми. А детей они, если судить по Мишель, немыслимо баловали. На взгляд Джады, подруга растила будущих преступников. Игрушки ее дети за собой не убирали, посуду не мыли, а о «спасибо» или «пожалуйста», похоже, слыхом не слыхивали. Ми­шель, впрочем, и сама грешила некоторой, с точки зрения Джады, невоспитанностью. Джада в ее доме не посмела бы даже подумать о том, чтобы залезть, к примеру, в холо­дильник или в посудный шкафчик за стаканом. Мишель же в гостях у подруги хозяйничала запросто. Словом, ше­роховатостей хватало, но Джада ни разу не высказала вслух удивления или недовольства. Все это, если подумать, ме­лочи в сравнении с дружбой. Очень может быть, что у Ми­шель тоже есть претензии к Джаде, о которых она молчит.

– На вот, возьми. – Джада протянула подруге тю­бик. – Держу пари, среди белых девиц не найдется больше ни одной такой губастой. А мы с тобой часом не родствен­ницы, нет? Уверена? А то мне не хотелось бы кокнуть со­бачку своей сестренки, хоть и пятиюродной.

Мишель с хохотом приняла и вазелин, и упрек.

– Не сердись на него, Джада.

Щедро намазав лицо, Мишель отдала тюбик подруге и энергичным шагом двинулась вперед. Она снова посерьез­нела, что означало близость нешуточного допроса, а его-то Джада как раз и хотела оттянуть.

  13