68 
Джада любила мать, не хотела ее тревожить и волновать, но главное – она не хотела признавать правоту родителей. Сейчас Джада это отчетливо понимала и горько сожалела о том, что не решилась на признание. Мама ведь всегда хотела ей только добра, только самого лучшего… а ее дочь со своей распроклятой гордостью и ослиным упрямством не пожелала открыть душу перед самыми родными людьми. Гордость – вот ее порок.
Пытаясь хоть чем-то оправдаться, Джада решила, что ей просто нужно время. Да, всего лишь немного времени. Она найдет в себе силы поделиться с родителями, как только вновь увидит своих малышей. Пусть ей вернут детей; больше ничего не нужно. Она сменит замки, вышвырнет вон вещи Клинтона и память о нем, привыкнет к мысли и приспособится к роли матери-одиночки. А уж мама не станет судить дочь слишком строго, хотя ни в их семье, ни в общине разводы никогда не приветствовались. Джада была уверена в том, что мама даже не напомнит ей о своем пророчестве насчет низкой, подлой натуры Клинтона.
Ожидание встречи с детьми тянулось невыносимо долго, облегчение наступало только в горячей воде. Недаром она Водолей по знаку Зодиака. Вообще-то, Водолей – знак воздуха, но Джаде это всегда казалось неправильным; Водолей должен быть знаком воды. Она вдруг вспомнила скалистые островки в Карибском бассейне, и ей мучительно остро захотелось оказаться дома, у родителей. Не в Америке, а на Барбадосе, где она, собственно, никогда и не жила, а лишь приезжала погостить. Все равно ее дом там!
Там она была бы в безопасности, была бы счастлива… с мамой, папой и своими малышами.
Прошлая ночь, самая длинная ночь в ее жизни, вымотала Джаду до предела. Она бродила из одной пустой комнаты в другую, по пути то включая свет, то выключая – и так по кругу, до бесконечности. Пустые детские наводили на нее страх, кухня казалась запущенной, а гостиная – слишком большой для нее одной. Но сильнее всего отвращала спальня. Она ни за что не легла бы в постель, которую столько лет делила с Клинтоном, поэтому прикорнула на диване в гостиной, проснулась в пять и с тех пор не находила себе места.
Недолго осталось. Скоро ты увидишь детей.
Кареглазой Ромаззано-Уэйкфилд из Кризисного центра как-то удалось за один день добиться встречи с судьей по семейным делам и получить разрешение на общение с детьми. Джаде же удалось остановить выплату по чеку Брузмана и отозвать заявление о ссуде. Бесплатный адвокат, как выяснилось, может быть не менее толковым – и, уж во всяком случае, куда более сострадающим – чем тот, чьи гонорары исчисляются цифрами со многими нулями. Конечно, два часа дважды в неделю, отведенные судьей для общения матери с детьми, выглядели смехотворно и оскорбительно, но Джада все равно была на седьмом небе от счастья.
Научиться бы ей плакать – говорят, боль со слезами уходит… Джаде пришло в голову, что ее тяга к горячей воде служит своего рода заменой слезам. За прошлый вечер, всю ночь и утро она не проронила ни слезинки; тишину в пустом доме нарушали лишь голоса и музыка из телевизора да звук льющейся воды.
Ну и, конечно, телефонные звонки. Кроме мамы и Энджи, звонила еще Мишель. Два раза звонила, да благословит ее господь! Сначала приглашала на ужин, а позже, незадолго до полуночи, просто справлялась о самочувствии. Судя по голосу, подруга была расстроена не меньше самой Джады, но Мишель ведь вообще гораздо эмоциональнее. Напоследок она предложила переночевать у Джады и даже попыталась пошутить:
– За детьми и Фрэнк может присмотреть, а я составлю тебе компанию, чтобы тишина не давила. Ты ж меня знаешь, я молчать не стану.
Джада оценила заботу и была очень благодарна Мишель за внимание, но все равно отказалась. Уж лучше страдать в одиночку, чем на глазах у другого, даже ставшего близким, человека. К тому же пора привыкать к одиночеству.
Она взглянула на часы и решила, что можно начинать одеваться. Выбравшись из ванны, Джада наскоро вытерлась полотенцем, прошла в спальню и распахнула дверцу шкафа. Хотелось бы знать, что положено надевать на свидание с официально украденными детьми? Ее выбор пал на плотные брюки защитного цвета и свитер с латиноамериканскими мотивами. Удобно и вместе с тем респектабельно, а ей сейчас важно не ударить перед Клинтоном в грязь лицом. Она как раз взялась за расческу, когда в первый раз за утро подал голос телефон.
Джада ринулась к аппарату, холодея от ужаса и перебирая самые невероятные, страшные причины звонка: Клинтон отказался приводить детей; судья отменил свое решение; кто-нибудь из малышей попал в больницу. Руки снова затряслись, но Джаде как-то удалось схватить трубку и поднести ее к уху.
68 
