93 
Пока он решил, что непринужденная беседа сама приведет его к тому моменту, когда нужно будет задавать важный вопрос. Рогозин подлил в бокал Юлии лимонный сок и вдруг спросил:
— Скажите, мы можем, наконец, перейти на «ты»?
— Обязательно. Если вы не возражаете, то при помощи вот этого прекрасного сока.
— Идет, — улыбнулся Рогозин.
Они проделали известный ритуал и, улыбаясь, какое-то время смотрели друг на друга. Дмитрий с каждым мгновением чувствовал все большую симпатию к Юлии. Он уже со страхом думал о том, что она ответит ему отказом, категорическим отказом и достойно аргументирует его. Она прижмет его к стенке своим отказом, ведь по глазам видно, что она не воспринимает его серьезно. Она улыбается, но маленькие бесы так и сверкают в ее сине-зеленых глазах. Глазах, которые в полумраке ресторана стали совсем темными, как морская вода, разбушевавшаяся в сильный шторм.
— Я хочу узнать о тебе как можно больше, — чуть склонившись над столом, доверительно произнес Рогозин.
— Спрашивай, я отвечу, — она отпила сок и лукаво взглянула на Дмитрия.
— Ты готова к откровенной беседе?
— Если она будет взаимной, — ответила Щеголева.
— Обязательно, иначе нет смысла. Скажи, у тебя есть сестры, братья?
— Есть старшая сестра.
— Как ее зовут?
— Вероника.
— Ты любишь ее? У вас хорошие отношения, близкие? — Рогозин попытался представить женщину, внешне напоминающую Щеголеву, только лет на десять старше. Почему-то он решил, что именно лет на десять, не меньше.
— Я не видела ее больше двадцати лет, — неожиданный ответ поверг Рогозина в изумление. — Да, представь себе.
— Но почему? Если это не секрет, конечно.
— Я родилась, когда Веронике было семнадцать.
— Смелые люди твои родители, — заметил Дмитрий.
— Вероника была ребенком с очень трудным характером. Она прекрасно рисовала, но, по правде говоря, это был единственный плюс к ее неуправляемой натуре. Она изрядно попортила нервы родителям. Плохо училась в школе, за поведение всегда получала неудовлетворительные отметки. Рано начала курить, встречаться с мужчинами. Дальше — больше: однажды ушла гулять и не вернулась. Ее не было дома трое суток. Потом объявилась. Вскоре это произошло снова… Наверное, человек может свыкнуться с самыми неприятными, тяжелыми вещами. Так и родители смирились с тем, что Вероника никогда не будет им близка. Тогда они и решили начать все сначала. Почему-то мама была уверена, что снова родится девочка. Наверное, женщины часто это неосознанно чувствуют. Так появилась я. Как раз в тот год, когда Вероника окончила школу.
— И как она отнеслась к тебе?
— Когда я родилась, Вероника на какое-то время изменилась. Она стала уделять мне много внимания: ее не нужно было просить погулять со мной, накормить, искупать. В ней словно проснулось чувство ответственности и необходимости заботиться. Однако ее хватило не надолго.
Юлия замолчала. Она опустила глаза, вспоминая свою последнюю встречу с Вероникой накануне своей свадьбы. Сестра к тому времени успела дважды выйти замуж и разойтись. Ее семейная жизнь не складывалась, детьми она не обзавелась и единственное существо, которому она симпатизировала, была Юлия. Казалось Вероника просто не в состоянии испытывать глубокие чувства, поэтому ее отношение к сестре было не любовью, скорее привязанностью, безотчетным желанием ощущать близость хоть с одним родственником.
В тот день Вероника была изрядно пьяна, что случалось с ней частенько, и невидящим, мутным взглядом сверлила сестру, рассказывающую ей о предстоящей свадьбе.
— Вот и ты попалась, Юлюся, — засмеялась она, открывая желтые зубные коронки. — Зачем так рано разочаровываться решила? Эти мужики — такой жуткий народ. У них природная задача — раздавить это женское отродье, заставить его ощущать себя пресмыкающимся.
— Ну, что ты такое говоришь, Ника? Лев очень любит меня. Мы будем счастливы.
— И у вас родится мальчик, — кривляясь, сказала Вероника. Она поправила растрепавшиеся неухоженные крашеные волосы.
— Обязательно, — не обижаясь На нее, ответила Юля.
— Ты так сияешь, смотреть противно! Вспомни мои слова, обманет тебя твой… Как фамилия-то?
— Щеголев.
— Обманет тебя твой Щеголев. Не сразу, так потом, когда будет больнее всего. Получишь его фамилию, детей и вранья по полной программе.
— У нас будет по-другому! — упрямо произнесла Юлия. — Зачем ты так, Ника? Если у тебя жизнь не складывается, я-то при чем? Что ж ты мне каркаешь, зла желаешь?!
93 
