Лёгкий, ненавязчивый романчик 
217 
– Они выводят меня из себя. Религиозные психи, озорные тинэйджеры… Ну, вы сами прекрасно себе представляете…
Но вместо того чтобы улыбнуться ей, Ла Брек лишь подпер рукой щеку и спросил:
– Вы сохранили их?
Почему-то Джан сначала подумала, что он спрашивает, сохранила ли она этих людей, в религиозном смысле, как спросила бы Шарлин. Потом, несколько туповато, спросила:
– Кого, письма? Нет. Они ужасные. Зачем мне сохранять их?
– Чтобы сохранить себя.
– Сохранить себя от чего? – спросила она, чувствуя, как вместе с испугом в ней появляется раздражение. Господи! Она ждала встречи с этим парнем и потратила драгоценные полдня, чтобы только разувериться в нем. Теперь он что, собирается запугать ее? Это так он хочет охранять ее? Возбудив в ней параноидальный страх перед голливудской толпой? – Вы считаете, что этим делом может заняться полиция?
Ла Брек почесал щеку.
– Боюсь, что нет. Они вмешиваются только тогда, когда что-то случается. До этого дело касается только вас, меня и еще нескольких людей.
– Но это обычные письма придурков. Вы же понимаете.
– Как я могу понимать это, если я их не читал? Возможно, что большинство из них обычные придурки. Но среди них могут попадаться и такие, за которыми скрывается какое-нибудь целенаправленное действие. И мы могли бы заложить их в компьютер для сравнения с теми письмами, которые раньше таили в себе опасность. Очень важно сохранять такие письма.
– Я получаю множество писем от заключенных. Они настораживают меня, – наконец призналась Джан.
– Ну, эти-то ограждены решеткой. Есть другие, которых следует опасаться. Например, этот случай с Ребеккой Шеффер. Или этот снайперский выстрел – помните Генни Логан? Прямо в доме. И преступление до сих пор не раскрыто. Она не была моей клиенткой. – Ла Брек посмотрел по сторонам. – Не обижайтесь, мисс Мур, но вы слишком безрассудно относитесь к своей безопасности. Кто угодно может прийти к вам. И вы не можете воспрепятствовать им в этом, если не захотите их присутствия. – Он на минуту умолк. – Вы владеете этим жильем?
– Нет.
– Это хорошо. Потому что его уже нельзя обезопасить. Тем более здесь, в оживленном месте. Эту часть Голливудских Холмов называют Швейцарскими Альпами. Здесь полно всяких парней. В этом нет ничего страшного, но среди них так много всяких проныр.
– Что же мне делать?
– Вы можете переехать.
– Но я арендовала этот дом!
Джан с трудом привыкла к этому жилью, только-только начала чувствовать себя тут дома, к тому же она не могла расторгнуть договор на съем.
– Мисс Мур, мы обсуждаем не что-нибудь, а вопросы жизни и смерти.
Джан посмотрела на него, ожидая, что он улыбнется своим словам. Но он не улыбался.
– Вы слышали о Роберте Бардо?
– Нет.
– Он подошел к двери Ребекки Шеффер и позвонил. Она жила в таком же доме, как этот. Никогда не встречалась с Бардо. Открыла ему дверь. Дала автограф. Она была такая милая, приятная в обращении. Этого было достаточно. Он снова пришел к ней и убил ее.
Джан вздрогнула.
– Я сделаю все, что вы мне скажете.
– Для начала нам потребуется кое-какая информация.
– Какая же?
– Имена друзей, бывших любовников, любых возможных врагов. Профессиональных завистников, бывших и нынешних нанимателей, всякое такое. Адреса всех, с кем вы вступаете во взаимоотношения.
На миг Джан охватила паника. Ей что, придется открыть все свое прошлое и тем самым отказаться от него? Рассказать о Сэме, о Майкле, о Майкле и Шарлин, о Майкле и Лайле? О, Господи Иисусе, ее жизнь становилась невыносимой от всего этого!
– Разумеется, – поспешил предупредить он, – все это будет храниться в полной тайне. Моя организация никогда еще не допускала утечки информации о своих клиентах.
– А сколько все это будет стоить?
– Боюсь, довольно дорого. Я подсчитаю всю сумму. В нее будут входить частные гонорары и месячная плата фирме. За год это составит примерно пятизначную цифру.
Джан изумленно посмотрела на него. Пятизначную цифру?! Допустим, пятьдесят тысяч долларов? За такую сумму она могла бы позаботиться о многих пациентах доктора Мура!
– Вам легче будет принять ее, если вы воспримете эту сумму как необходимую часть деловых расходов, – мягким тоном сказал Ла Брек.
Мягкость его тона в сочетании с блеском обручального кольца, которым он то и дело потирал себе щеку, вызвали у нее слезы. Потому что ей вдруг захотелось, чтобы он погладил ей щеку своей рукой и сказал, что все будет хорошо. Чтобы он успокоил ее.
217 
