97 
Она закончила одеваться и посмотрела на себя в зеркало. На нее смотрела эта новая, длинная, гибкая, совершенная женщина. У нее было достаточно понимания, чтобы знать, что она не умела одеваться. Да и откуда у нее были время и деньги, чтобы научиться этому? Гардероб состоял из трех пар слегка обрезанных «Левис», нескольких белых рубашек, пары свитеров и одного большого розового кашемирового свитера. Он и еще сапоги были ее единственной гордостью. Она купила пару высоких сапог из хорошей мягкой коричневой кожи, с трехдюймовыми каблуками. Когда она их надевала, то получалась хорошая высота и наклон. Она завязала пояс из дешевой коричневой кожи и все было готово. Конечно, не это нужно ей на самом деле. Но она носила это, стараясь, играя роль, выглядеть как можно лучше, – ведь она все время была на сцене. Она играла роль молоденькой хорошенькой девушки и не отступала от роли. Только по ночам после любви с Питом она расслаблялась, успокоившись в его объятиях перед сном. Их любовь была атлетической. Пит не знал тонкостей, присущих более старшим и опытным любовникам. Он набрасывался на нее и, кажется, не думал о том, что нужно женщине. Но он проделывал все это с энтузиазмом, после первого оргазма он быстро восстанавливался, и потом он занимался ей сколько ей было нужно. Она выжимала его. Тогда в темноте, чувствуя его прекрасное молодое тело, она удивлялась: что с нею произошло и куда делась несчастная Мери Джейн?
А днем у нее не было для этого времени. Она делала лицо, с которым было бы легко работать, также и в театре, несколько больше макияжа для вечеров и праздников. Не то чтобы ей было куда пойти, она находила толпу в театре скучной и клановой. Но в конце концов они все лет на пятнадцать моложе, хотя бы она и была похожей на них, но она не была тем, чем казалась. Она видела, как хорошенькие девушки встречаются не с теми парнями, ставят не те цели и делают не то. Она узнала теперь то, что нужно было знать. Она поняла, пройдя сквозь все это дерьмо, на что способна тридцатишестилетняя женщина в овечьей шкуре.
6
Сэм оторвался от сценария на столе. Было темно. В Лос-Анджелесе сумерки быстро сгущаются и становятся фиолетовыми. Кажется, в этом здании свет был только у него.
Сеймур Ле Вайн, один из прислужников Эйприл, предоставил ему офис и секретаршу Риту. Пока он работает над картиной, эта часть голливудских владений принадлежит ему. Он посмотрел на низкий потолок и белые деревянные стены. Когда-то здесь была писательская секция международной студии. Еще когда десятки писателей работали, чтобы выпустить три фильма в неделю. Кто работал здесь? Бенчли, Эйджи, может быть, Билл Фолкнер потягивал здесь виски? Интересно, что писали в этой комнате, и, между прочим, что он сам сможет здесь написать? Сэм покачал головой, пытаясь сосредоточиться. Примерно половина работы над первым фильмом, а он уже думает о новой работе. «Это какой-то бред», – подумал Сэм, но не волноваться не мог. Он уже представлял две пьесы Эйприл, но она, кажется, их не заметила. Сэм видел, что было с директором и продюсером здесь, в студии, когда кончилась их работа: они оставили свои офисы и личные стоянки, упаковались и уехали.
Но Сэм не хотел уезжать. Уже почти два года он проталкивал «Джек, Джилл и компромисс» сквозь всю эту адскую кухню, и теперь ему хотелось стать частью этого города. Да и куда возвращаться? Воспоминания о Нью-Йорке, сером и холодном, вызывали у него самого неприятный холодок. Претензии труппы, мелкое производство вдали от Бродвея. Разве можно возвращаться к такой убогой жизни, часами корпеть в одиночестве в темной комнате? И о чем он будет писать? Историю голливудского неофита на пределе?
Сэм Шилдз действительно был на пределе. Хотя он уже и заканчивал сценарий, хотя он делал все возможное, чтобы усвоить технику кинопродукции, это было так. И дело было не только в фильме. Женщины сводили его с ума.
Он был не просто уязвим, он боялся, каждый раз просыпаясь в четвертом часу утра в холодном поту. Он вышел из бюджета и отставал от графика первую неделю. И Эйприл уже дважды набрасывалась на него.
Ее первый сердитый звонок поразил его. Ведь они, хоть и недолго, были любовниками. Но он с начала репетиций начал спать с Крайстал. Когда позвонила Эйприл, он уже ждал сцены из-за этого.
– Какого х… ты там делаешь? – холодно спросила его Эйприл.
У Сэма наготове были извинения. У них с Эйприл не было обязательств, просто получилась какая-то реакция между ним и этой актрисой. Он виноват и хочет извиниться. Эйприл Айронз обижать не следовало. В конце концов у него были основания ее бояться.
97 
