Миф № 114. Сталин отвергал и не терпел критику.

Точное происхождение мифа установить не представляется возможным. Формально первым его эксплуатировать стал Хрущев, начиная с XX съезда. На самом же деле появление этого мифа на орбите пропагандистской войны против Сталина произошло еще в 1920-х годах. Пробные шары на сей счет пускали еще Троцкий, Бухарин, Зиновьев, Каменев, Рютин, Смирнов и многие другие. Но что же было в действительности?

На самом же деле Сталин очень внимательно следил за тем, чтобы никто ни в партии, ни народу в целом рот не затыкал. Вот, например, как он объяснял крайнюю необходимость критики Московской парторганизации: "Нередко требуют, чтобы критика была правильной по всем пунктам, а ежели она не совсем правильна, начинают ее поносить, хулить. Это неправильно, товарищи. Это опасное заблуждение. Попробуйте только выставить такое требование, и вы закроете рот сотням и тысячам рабочих, рабкоров, селькоров, желающих исправить наши недостатки, но не умеющих иногда правильно формулировать свои мысли. Это была бы могила, а не самокритика… Вот почему я думаю, что если критика содержит хотя бы 5—10 % правды, то такую критику надо приветствовать, выслушать внимательно и учесть здоровое зерно".

А молодежи, особенно комсомольцам, Сталин' внушал: "Было бы ошибочно думать, что опытом строительства обладают лишь руководители. Это неверно, товарищи. Миллионные массы рабочих, строящие нашу промышленность, накапливают изо дня в день громадный опыт строительства, который ценен для нас ничуть не меньше, чем опыт руководителей. Массовая критика снизу, контроль снизу нужен нам, между прочим, для того, чтобы этот опыт многомиллионных масс не пропадал бы даром, чтобы он учитывался и претворялся в жизнь. Отсюда очередная задача партии: беспощадная борьба с бюрократизмом, организация массовой критики снизу, учет это критики в практических решениях о ликвидации наших недостатков".

Ну и где же тут отказ от критики?! И ведь это не только слова и призывы с высоких трибун. Сталин действительно принципиально и активно проводил в жизнь такую политику. Сотни и тысячи людей откровенно писали ему о недостатках в партийной, экономической и внутриполитической жизни страны. Очень и очень многим он отвечал лично, чего впоследствии не делал и не делает ни один из тех, кто сидел и сидит в Кремле. Если критика, как говаривал Сталин, имела хотя бы 5—10 % правды, то можно было не сомневаться, что генеральный секретарь ЦК ВКП(б) отреагирует на нее должным образом. Так поступали очень многие ученые, деятели искусства, военные, конструкторы, руководители промышленности и сельского хозяйства и многие рядовые граждане. В обширнейшей сталиниане и антистали-ниане приводятся десятки ярких примеров того, как Сталин реагировал на критические пожелания обращавшихся к нему людей. Очень многих он тут же принимал и совместно с ними вырабатывал необходимые решения для ликвидации выявленных недостатков. Ну, а если критические замечания и предложения были на все 100 % правдивы и обладали громадной государственной значимостью, то можно было не сомневаться в том, что и реакция Сталина будет воистину государственных масштабов. Прекрасно известно, например, как Сталин отреагировал на критическое письмо известного физика-ядерщика Флерова в условиях войны. Тут же были приняты широкомасштабные меры по ускоренному разворачиванию соответствующих исследований в этом направлении. Прекрасно известно, что выдающийся отечественный ученый Капица неоднократно обращался к Сталину с различными критическими замечаниями и пожеланиями. И реакция Сталина была. Да еще какая! Особенно в сфере усиления советской науки.

Таких примеров, подчеркиваю, можно привести не одну сотню. Это была реальная сталинская политика, и до конца своей жизни он твердо придерживался этого принципа. С дельной, правдивой критикой, с реальными предложениями, тем более имевшими государственное значение, к Сталину можно было попасть на прием куда легче, чем ко всем его преемникам вместе взятым вплоть до сегодняшнего дня. Более того. Сталин особо строго следил за исполнением принятых таким образом решений, за тем, чтобы людей, обратившихся к нему с критическими замечаниями, на местах не третировали, а помогали бы. Потому народ и обожал Сталина, верил ему и знал, что его, народа, просьбы не будут проигнорированы.

  52