42 
* * *
Ровно в пять Анцелла подходила к спальне княгини только лишь для того, чтобы узнать, что в ее услугах не нуждаются.
— У нее та самая цыганка, мадемуазель, — сказала Мария. — А позже придет астролог. Мой Бог, все знают, что они не стоят ни времени, ни денег, которые ее сиятельство на них тратит, но поскольку все это ее развлекает…
— Я могу вернуться к себе? — спросила Анцелла. — Если ее сиятельство пожелает меня увидеть, не дадите ли вы мне знать?
— Хорошо, мадемуазель, — согласилась Мария. — Вы можете немного отдохнуть. Я слышала, вы совершили прогулку. В такую жару это слишком утомительно.
Анцелла поняла, что слух о ее прогулке уже разошелся среди прислуги. Почувствовала некоторый страх при мысли, что кто-нибудь мог узнать, где она была на самом деле, но успокоила себя тем, что князь был предельно осторожен. Он оставил ее на дороге недалеко от виллы и поехал в Монте-Карло. Было маловероятно, чтобы кто-нибудь догадался, что, выехав сразу же после ленча, он прибыл туда двумя часами позже, чем ожидалось.
Она возвратилась на виллу возбужденной и ошеломленной, а солнце казалось ей еще более ослепительным, чем накануне.
Анцелла беспрерывно думала над тем, что сказал ей князь, представляла его глаза и голос и чувствовала на коже прикосновение его губ. Войдя в комнату, она остановилась у окна, взглянула на лазурное море и невольно отметила, что все вокруг несет в себе некое колдовство, которого раньше не ощущала. Разве могла она когда-нибудь вообразить, что где-то на свете живет такой мужчина, как князь Владимир, который скажет ей такие чарующие слова и разбудит в ней чувства, каких она в себе и не подозревала?
— Может быть, это любовь? — вслух спросила она себя, опасаясь услышать утвердительный ответ.
Все это было слишком волнующе, и она растерялась. Что он имел в виду, сказав ей о своей любви? А если это правда, то каковы его намерения?
Он сказал, что его не интересует будущее, а только день сегодняшний. Но Анцелла, хоть и была невинна, тем не менее понимала, что это слишком опасное признание. Он может вернуться в Россию, оставив после себя, как предупреждал доктор Гровз, гору разбитых сердец. Ей же оставалась лишь Англия и безысходное, полное ограничений существование рядом с тетками, если только…
Анцелла даже не смела подумать о подобной возможности. Она признавала, что было бы безумием хоть на минуту вообразить себе, будто князь Владимир пожелает взять в жены неизвестную англичанку, которая была всего лишь компаньонкой и сиделкой его матери. Даже если бы он рискнул пойти на «смешанный брак», как язвительно говорила княгиня, то наверняка не заключил бы его с женщиной, которая стоит ниже его в общественной иерархии.
Как же в подобных обстоятельствах она могла верить его заверениям в любви?
Все казалось настолько угнетающим, настолько безысходным, что ей оставалось лишь радоваться и волноваться от того, что он ей сказал и как на нее смотрел.
Ни один мужчина, думала Анцелла, не вправе быть таким интересным и привлекательным, чтобы перед ним нельзя было устоять. По отношению к женщинам это нечестно.
Она сидела так, глядя в окно и думая про князя, пока вдруг в ужасе не сообразила: уже время начать переодеваться к обеду.
Дамам с положением в обществе, таким, как маркиза, которым предстояло наносить визиты, горничные готовили ванну прямо в спальне. Вносили большие серебряные кувшины с горячей и холодной водой, которой наполняли сидячие ванны, удобно поставленные на коврах.
Анцелла знала, что точно так же делали и в знатных английских домах, ибо каждую солидную английскую даму ужаснула бы сама мысль пройтись в шлафроке по коридору.
К великому удивлению Анцеллы, на вилле имелось несколько ванных комнат, одна из которых была расположена почти по соседству с ее спальней и которой, как ей сказали, она могла пользоваться.
Ванная выглядела роскошно: пол из белого мрамора, стены выложены плиткой, изысканные позолоченные краны. Анцелла подумала, что все это значительно удобнее ванны, которую нужно вносить в спальню и постоянно заботиться о ее наполнении.
Она лежала, вытянувшись в горячей воде, раздумывая над тем, почему у большинства людей нет ванных возле их спальных комнат, ведь, кроме всего прочего, это избавило бы их от множества хлопот. Хотя вообще-то в богатых домах всегда хватало горничных и лакеев, готовых носить серебряные или латунные кувшины с водой на любую высоту.
42 
