Есть любовь и сильная, но любителей клубнички ждет разочарование
49 
— Я хочу рассказать тебе, о чем попросили меня Фэй и Дэниэль.
Лора почувствовала, как у нее задрожали руки, и поспешно поставила тарелку с тортом на стол.
— Я сказал им, что мы вместе с тобой присматриваем за детьми, заверил, что с ними все будет в порядке. Фэй прекрасно сознает, что Перрану будет лет девятнадцать, когда она выйдет из тюрьмы. Лора… они хотят, чтобы мы усыновили детей.
— Нет!
Вот так. Все просто. Она сидела как зомби, ничего не соображая, только очень сильно болели голова и сердце.
— Мы нужны Перрану и Керензе, Лора, и ты знаешь это.
— Тебе лучше заботиться о них с помощью няни, которая не будет разливать кофе, разбивать графины…
— …которая не будет танцевать и петь с детьми, любить их всем сердцем… О, Лора! Разве ты не понимаешь, что значишь для них?
— А что я значу для тебя? — упрямо пробормотала она.
— Ты для меня все на свете. Я говорил тебе это и раньше. Я хочу всегда жить с тобой…
— Ничего не может быть навсегда! — вскричала она. Смахнула тарелку, торт упал прямо на ковер. — Черт! Просто не верится! — Она подняла голову, взглянула на Макса.
Он смеялся. Смеялся до слез.
— Как я люблю тебя, дорогая!
— Рада, что могу тебя так смешить! — всхлипнула она.
Он тут же подскочил к ней, крепко обнял.
— Послушай, ты должна выйти за меня замуж, потому что любишь меня. Мы счастливы вместе. Ты любишь детей. Перестань, наконец…
— Я не могу выйти за тебя замуж! Не могу! Хочу, но не могу!
Он замер. Оттолкнул ее от себя. Внимательно посмотрел ей прямо в глаза.
— Ты… ты замужем? Муж, с которым ты не можешь развестись?
— Нет!
Его потемневшие глаза выражали безумное беспокойство.
— Но это… не серьезная болезнь, дорогая?
— Нет. — Она решилась наконец сказать все. — Ты хочешь, чтобы у нас были дети, верно?
— Ну конечно! — Он просиял. — Много. Братья и сестры Перрану и… Ну и в чем дело, Лора? Лора, скажи мне!
— У меня не может быть детей, Макс.
Он смотрел на нее, смысл ее слов постепенно доходил до него.
— Не может быть детей?
Он встал с кресла, заходил вокруг стола. Лора видела, что он думает, переосмысливает все происшедшее с ним за последнее время.
Наконец он вновь сел в кресло.
— Не могу поверить, через что я заставил тебя пройти, — побелевшими губами произнес он.
Лора ждала всего, чего угодно, только не этого.
— Ты хочешь иметь собственных детей. И тебе не нужно отказываться от этого, — мягко сказала она. — Ты богат. Красив. Многие женщины…
— Нет. Я хочу тебя.
— Но я не могу…
— Это не имеет значения. — Он подошел к ней, заставил встать. — Я люблю тебя. У нас есть дети. Перран и Керенза. И ты можешь вылечиться.
— Нет, Макс, это не лечится.
— Но… Ты имеешь в виду… Ведь шрама нет…
Ее глаза наполнились слезами.
— Когда это случилось? — тихо спросил он. Она не могла сказать ему. Но ее глаза сказали ему все.
Он с ужасом посмотрел на нее.
— Ты была беременна от меня! Почему же ты не сказала? — Он закрыл глаза. — Мои родители. Они придумали невесту. Ты уехала в Лондон. Беременная, одна…
— За мной ухаживала моя тетя, — напомнила Лора.
— И ты… потеряла ребенка.
— Фэй позвонила однажды, когда я была на пятом месяце…
— Именно тогда она и рассказала тебе о нашей «любви». О том, что беременна от меня! Боже мой! Знай я об этом, даже пытаться не стал бы вызволять ее из тюрьмы!
— Стал бы, — тихо сказала она. — Ради Перрана.
— Не знаю! Лора…
— Не жалей меня, Макс, — сказала она. — Никто не виноват. Надо примириться с этим. И не портить себе жизнь. Сегодня я буду спать в другой комнате. Хочу остаться здесь до утра, чтобы попрощаться с детьми… — Слезы не дали ей договорить, и она выбежала из комнаты.
Макс не последовал за ней. Значит, он смирился с тем, что ей следует уехать. Это будет самое разумное.
Лора зарылась головой в подушку и плакала, пока не уснула. Она осталась одна. Он не любит ее. Все это время она в глубине души надеялась, что это не так. Что ее тайна не будет иметь значения. Но разве можно винить его за то, что он хочет иметь полноценную жену?
Проснулась она поздно. Надо позавтракать, сказать всем «до свидания» и вызвать такси.
Спускаясь по лестнице, она заметила на белых ступеньках что-то красное. Сахарная глазурь! Как будто что-то написано… «Доброе утро, — прочитала она, Лора».
49 
