36 
— Пойду пройдусь, — вдруг сказала Кетлин. — Одна.
Ею можно было залюбоваться — так гармонировала ее миниатюрная фигурка с окружающей природой. Она шла вдоль берега с каким-то печальным видом. Беззащитный облик делал ее привлекательной в глазах мужчин. Она нуждалась в покровительстве.
Помрачнев, Лоркан выпрямился. В груди у него образовался комок. Совесть один за другим ставила вопросы. Например… не надо ли помочь ей найти любимого мужчину, не помешают ли ей его планы найти истинное счастье?
Он стал собирать остатки пикника, но прервал свое занятие, чтобы посмотреть, как она возвращается. Ветер трепал ее волосы, открывая опущенное лицо.
Черт. Кого он обманывает? Он сам хочет составить ее счастье. И ведь может. Оба хотят жить в особняке. Существует единственный способ сделать это так, чтобы деревня не заклеймила их позором как прелюбодеев.
Если Кетлин согласится на его предложение, размышлял он, это будет означать, что она приняла трезвое решение, отвечающее ее потребности в защите и материальном обеспечении.
Ни один из них не принял бы в расчет любовь.
Они возвращались по той же дороге среди широких торфяников, остекленевших гор, отшлифованных ледниковыми периодами, мимо сотен темных, таинственных бухт цвета шоколада.
Кетлин не разговаривала, но Лоркана это не беспокоило. Он с жадностью впитывал дикую красоту пейзажа.
Горы кутались в облака, как в шали. Реки каскадами стекали по крутым склонам, пенясь у валунов, лежавших на обочине дороги. Пейзаж был испещрен руинами: ранними христианскими церквами и наводящими ужас останками целых деревень, вымерших от голода в прошлом веке.
Эта земля вросла ему в душу, расчувствовавшись, думал Лоркан. Он не удержался от того, чтобы взглянуть на сидевшую за рулем Кетлин. Вот еще одна дикая красота, которой он был бы рад любоваться до конца своей жизни.
Любой мужчина отдал бы предпочтение красоте, не так ли? Его очаровывал ее профиль со вздернутым носиком и полными губками. Лоркан поймал себя на том, что ласково улыбается.
Пока Кетлин находилась на вечернем занятии йогой, Лоркан, как обещал, присматривал за уткой. Время от времени озадаченно поглядывая в духовку, он разрабатывал сценарий обольщения. Расставил на столе лучшее серебро и хрусталь. В погребе нашел идеальное вино и поставил на георгианскую серебряную подставку. Потом выбежал, чтобы набрать букет роз, и заполнил ими хрустальную вазу.
— Освещение. — Он задумчиво проверил эффект от канделябра. — Недостаточно интимно.
Несколько свеч излучало тонкое, волшебное сияние. Потом он подготовил гостиную: растопил огонь, поставил в рожки свечи, выбрал создающую настроение музыку, наводнившую весь дом. Это помещение никогда еще не было так прекрасно. Разве ей устоять?
У него пересохло во рту, дрожали пальцы. Пока он поспешно принимал душ и брился, ему стало понятно, насколько все это важно для него.
Лосьон после бритья. Не слишком много. Какую рубашку? Он тупо смотрел на красочный ассортимент и не мог выбрать.
Черная или красная — это сексапильно, но чересчур навязчиво. Не имея привычки попусту тратить время, он решил подстраховаться и выбрал единственную белую, из льняного полотна, а к ней легкий костюм темно-синего цвета.
Вернувшись на кухню, он стал прислушиваться, не возвращается ли Кетлин. Увидев чек в фруктовнице, помедлил, потом подобрал и разорвал в клочки.
— Привет! Вот и мы! — объявила она, внезапно появившись на пороге.
Ошеломленный, Лоркан не отводил от нее глаз. Она сияла как невеста. Кто так подействовал на нее? Он не успел подавить вспышку ревности.
— Вот это да! Ты… — Кетлин заморгала, — очень элегантный!
— Сегодня у нас праздник. Отметим твой успех в самой торжественной обстановке, на какую способны, — объяснил Лоркан, вдруг забеспокоившись, не переборщил ли. — Ты, кажется, приятно провела время, — заметил он, надеясь выудить подробности.
— Прекрасно! Одновременно набралась энергии и расслабилась. Тебе надо это попробовать, — блаженно улыбнулась Кетлин и понесла Кона в свою комнату. Спустя мгновенье она вернулась, на ходу снимая теплый жакет, под которым оказалось обтягивающее фигуру трико.
— Сейчас же записываюсь, — сказал он, мучаясь от внезапного желания.
Она просияла, будто получила ценный подарок.
— Как поживает утка?
— Готова.
36 
