Есть любовь и сильная, но любителей клубнички ждет разочарование
34 
Заключенного. О мой Бог.
– Прошу вас, я ведь его жена! Мы только вчера поженились. Когда он увидел меня в этом такси, то подумал, что я хочу бросить его.
Джим остановился, обернулся, обвел ее надменным ненавидящим взглядом. Потом коротко кивнул полицейским.
– Ладно, придется покончить с этим.
– Даем вам пять минут, леди, раз уж вы новобрачные. Но не больше.
В окружении зевак и полицейских, прислушивающихся к каждому слову, Фэнси сама чувствовала себя преступником в зале суда.
Джим судорожно сглотнул.
– Ну, и куда же ты удирала?
– В Нью-Йорк, но… Мне нужно было поехать… ради тебя, ради нас. Потому что…
– Хватит ерунды! Ты просто решила сбежать. Заметив меня, ты приказала таксисту прибавить скорость.
– Нет! Я собиралась…
– Ты собиралась меня бросить, как уже сделала однажды.
– Нет! Все не так! Я… я люблю тебя.
– И я любил тебя тогда, и ты говорила, что любишь меня. – Его золотистые глаза сузились. – Но сбежала – так же, как и сейчас.
– Я тебя правильно поняла? Ты хочешь сказать, что и сейчас любишь меня? – тихо спросила она.
– Тебе бы этого хотелось, еще бы! Верно? – Ледяной голос был полон нескрываемого сарказма; в глазах тлела угроза. – Чтобы я ползал перед тобой на коленях, пресмыкался и превратился в еще большего идиота, чем прежде? Чтобы ты смогла растоптать меня, вытереть об меня ноги – и снова бросить?
– Нет. – У Фэнси кровь застыла в жилах. – Я… я люблю тебя.
– Мне кажется, мы по-разному понимаем смысл этих слов, Фэнси.
– Ты мог бы остановить меня… тогда.
Его губы искривились.
– Эти твои пять минут чертовски растянулись.
– Если ты любил меня, почему женился на Нотти?
– А что я, по-твоему, должен был делать – ждать тебя вечно? – На подбородке у него яростно билась жилка. – Я писал тебе. Какого черта, теперь уже все это не имеет значения!
– Ты присылал мне такие безликие открытки. Я даже не была уверена, что их писал ты. Ты ни разу не написал, что любишь меня.
– Проклятье, может, и написал бы, если бы ты хоть на одну ответила.
– Ты писал только о засухе да о своих коровах.
– Перо и бумага – не моя стихия. Извини, если, кроме коров, я ничего не мог придумать. У меня тогда душа разрывалась на части. – Он помолчал. – Уезжай в Нью-Йорк, Фэнси. Живи своей жизнью, как будто вчерашней ночи вовсе не было. Я, во всяком случае, о ней тебе больше не напомню.
– Но я не хочу ее забывать. Мне мало вчерашней ночи…
– А мне плевать.
– Джим, прошу тебя…
Он безжалостно оборвал ее:
– Как ты себе представляешь наш брак, если мы хотим совершенно разных вещей? Мне нужно заботиться о моих детях и о стаде. У тебя на уме Нью-Йорк, слава, блеск. Мне нужен воздух. Тебе нужны люди вокруг. В твоей жизни мне нет места, как и тебе – в моей, черт возьми.
Ее взгляд-потух.
– Значит, я тебе не нужна? Значит, тебе ничего от меня не нужно, кроме… – Кроме секса, в отчаянии беззвучно добавила она.
– Ничего у нас не выйдет, Фэнси. Так зачем мы будем мучить друг друга?
Она готова была умолять его. Но вспомнила, что это никогда ни к чему не приводило. Если Джим принял решение, то спорить с ним бесполезно.
Она долго молчала. Конечно, его очень тянет к ней физически, и, наверное, она сумела бы снова затащить его в постель. Но как долго это продлилось бы? Полгода? Разве она сумела бы принести ему счастье?
Если она уедет, он со временем сможет ее забыть. Женится на Грейси – точно так же, как женился на Нотти. И может быть, даже будет счастлив.
Ее больше не привлекал Нью-Йорк. Ей удалось достичь всего, о чем она мечтала. Тщеславная, жаждущая оваций девочка исчезла. Теперь ей нужен был близкий человек, чтобы разделить с ним свою жизнь.
Слишком поздно. Он не может поверить ей.
А потому она должна отпустить его.
Она хотела видеть Джима рядом. Но гораздо сильнее она хотела видеть его счастливым.
– Береги себя, – тихонько шепнула она и, сняв с пальца кольцо, протянула ему.
– Оставь у себя, – гневно отрезал он. И отвернулся.
Сморгнув слезы, она смотрела, как полицейский подтолкнул Джима на заднее сиденье машины.
Они отъехали, и Фэнси провожала машину глазами, пока та не исчезла из виду.
Джим так ни разу и не обернулся.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Нью-Йорк стал другим.
Совершенно несчастная, Фэнси ехала в Сохо, на прием у Клода. Дорога в этот предвечерний час была запружена, и роскошный лимузин медленно двигался в плотном потоке машин.
34 
