55 
«Этот калужский абориген, — говорили одни, — выживший из ума человек, полуграмотный невежда, учитель арифметики у епархиалок, т. е. у поповских дочек (какая постыдная должность!), ничего не понимающий в науке, берется за решение неразрешимых задач, над которыми бились умы знаменитых профессоров. Этот, с позволения сказать, учитель приготовительного класса сует свой нос в области, к которым он не имеет ровно никакого отношения, — в высшую математику и астрономию! Да ведь это же курам на смех! Он даже вместо латинских букв употребляет русские! Можно лишь удивляться, что в Калуге есть люди, которые его поддерживают, — семья Ассоновых, аптекарь Каннинг. Ну, да они-то сами, по-видимому, недалеко ушли от него! Позор городу, в котором живет человек, распространяющий никчемные фантазии по всей стране. Ведь он печатает за свой счет десятки брошюр толщиной в несколько страниц и рассылает их бесплатно во все концы России. О чем только думает начальство?» «Этот всезнайка Циолковский, — вторили первым другие, — является на фоне нашего города весьма непривлекательной фигурой. Почти безо всякого образования, самоучка, едва-едва разбирающийся в арифметике, возмечтал стать великим человеком и проектирует какие-то сногсшибательные ракеты на Луну и чуть ли не на Марс. Нельзя же допускать, чтобы каждый маньяк и параноик мог печатать тонюсенькие брошюрки и туманить ими мозги нашего юношества. Носитель „завиральных“ идей — вот он кто!» Из подобных высказываний можно было бы составить увесистый том…
Была, однако, в Калуге ещё одна группа людей, мнение коих о Циолковском не отражено в анналах истории, но которые никак не могли пройти мимо идей неординарного (по меньшей мере) мыслителя, обосновавшегося в их родном городе. Речь идет о Калужском отделении Российского теософского общества. Возглавляла его Елена Федоровна Писарева (1853–?) — философ и переводчик. Свободно владела несколькими языками, до сих пор в её переводе переиздается книга Эдуарда Шюре «Великие посвященные». её девичья фамилия — Рагозина. Замуж она вышла за дворянина Николая Васильевича Писарева и некоторое время жила на одном из заводов Шлиссельбургского уезда Петербургской губернии, где работал её муж. Вела там просветительскую работу среди рабочих, а за критические высказывания о существующем строе попала под негласный надзор полиции.
Смолоду Писарева увлеклась идеями Елены Петровны Блаватской (1831–1891), прочла в подлиннике её «Тайную доктрину» и сделалась её горячим пропагандистом. Помимо трудов основательницы теософии, перевела громадное количество другой мистической литературы, опубликовала несколько собственных произведений, самое известное из них — «Сила мысли и мыслеобразы». В конце XIX века (то есть примерно в то же время, что и Циолковский) Писаревы перебрались в Калугу. Здесь уже существовал теософский кружок, в который сразу же вступила Елена Федоровна. 20 сентября 1908 года все теософские кружки, разбросанные по империи, объединились в Российское теософское общество. Писарева стала его вице-президентом. Одновременно она возглавила Калужское теософское общество (как отдел всероссийской организации), превратив его в один из мощных и авторитетных филиалов и издательских центров в России.
По определению самой Блаватской, теософия представляет собой синтез и основу всех философских учений и, говоря совсем кратко, является Религией Мудрости и Божественной Этикой. Кредо теософов — сформулированный Блаватской лозунг: «Нет религии выше истины». Международное теософское общество (нынче оно именуется «теософическим») с момента его основания в Нью-Йорке в 1875 году преследовало три главные цели: 1) братство людей без различения расы, цвета кожи, религии и социального положения; 2) углубленное изучение религий Древнего мира для выработки универсальной этики; 3) исследование и развитие скрытых божественных сил в человеке. Всё это было сдобрено изрядной долей мистики и излагалось с помощью сакральной терминологии. Циолковский же всегда крайне отрицательно относился ко всякого рода мистицизму. Об этом свидетельствует оценка подобного рода «изысканий», данная им в 1929 году в трактате «Животное Космоса»:
«(…) Эпохи, отрезы ужасающих времен, сохранили не только плотных существ нашей эпохи, но и легчайшие существа прошедших эпох. Многие из них могли исчезнуть, но не все: полезные и совершенные могли остаться, как останутся полезные людям существа. Не можем ли мы их как-нибудь обнаружить? Есть факты, которым мы не верим, пока сами не подпадем под их влияние. Они говорят за существование каких-то сил, которые узнают наши мысли, вмешиваются в наши дела и проч. Я не могу много про это сказать, так как доверяю только самому себе, и не могу ручаться за испытанное другими. Сам же я был свидетелем таких явлений только два раза в жизни: недавно и 40 лет тому назад.
55 
