Капитан повернулся и уставился на Ролинса и Джона Грейди. Он долго смотрел на них и молчал, потом наконец заговорил:
Я расскажу вам один случай. Потому что вы мне нравитесь. Я тоже был молод. Как вы теперь. Я всегда водился с ребятами постарше – хотел больше знать. Однажды мы отправились на фиесту в город Линарес, в штате Нуэво-Леон. Ребята пили мескаль – знаете, что это? – а потом отправились к женщине. Они по очереди с нею развлекались, а я был последним. Но когда я вошел к женщине, она меня турнула. Сказала, что я еще мал и так далее. Как поступить мужчине? Я не мог повернуться и уйти – ребята сразу смекнули бы, что она мне не дала. Правды не утаить. Мужчина не может сказать, что он обязательно сделает то-то и то-то, а потом пойти на попятный. Начнутся толки, пересуды. Нет, это исключено.
Капитан сжал правую руку в кулак и потряс им над головой.
Может, ребята велели ей отказать мне. Может, посмеяться надо мной захотели. Может, они даже приплатили ей за это? Кто знает? Но я не мог допустить, чтобы шлюхи мною командовали. Короче, когда я вернулся к ребятам, никто не смеялся. Ясно? Я всегда умел поставить на своем. У меня слова не расходятся с делом. И со мной шутки плохи…
Джона Грейди и Ролинса провели по каменной лестнице. Преодолев четыре пролета, они оказались у стальной двери, потом вышли на железный мостик, тянувшийся вдоль внутренней стены. Вверху темнело небо. Внизу был тюремный двор.
Кивнув на двор, надзиратель сообщил, что это местная парикмахерская, и при свете тусклой лампочки они увидели его ухмылку.
Он пошел по мостику, они двинулись следом. В камерах-клетках дремала какая-то таинственная зловещая жизнь. На противоположной стороне, на темных ярусах мерцали отдельные огоньки, словно свечки в церкви перед каким-нибудь святым. Колокол на соборе, в трех кварталах от тюрьмы, гулко и торжественно ударил один раз.
Их поместили в угловую камеру. Загрохотала дверь с железными прутьями, лязгнул засов. Надзиратель зашагал обратно, и они услышали, как захлопнулась стальная дверь. Затем уже наступила тишина.
Джон Грейди и Ролинс улеглись на железные койки, прикрепленные к стене цепями. Матрасы были тонкими, грязными и кишели паразитами. Утром они спустились во двор на поверку. Поверка проводилась по ярусам, заняла около часа, но их фамилии так никто и не выкликнул.
Не иначе как мы с тобой не существуем, сказал Ролинс.
На завтрак дали жидкую посоле,[87] а затем их вытолкали на двор, предоставив самим себе. Первый день прошел в потасовках, и, когда их водворили на ночь в камеру, они были в крови и без сил. Ролинсу вдобавок сломали нос, который страшно распух. Тюрьма Кастелар представляла собой город в городе, обнесенный стеной, где с утра до вечера шел обмен – от радиоприемников до одеял, спичек, пуговиц, сапожных гвоздей. Каждый из представителей этого мира отчаянно сражался за свое место под солнцем. Если в обществе, основанном на принципах свободного предпринимательства, основу успеха составляют финансовые показатели, то здесь все упиралось в такие категории, как полнейшее отсутствие нравственности и насилие, и мерой жизнеспособности служила готовность убивать себе подобных.
Джон Грейди и Ролинс с грехом пополам проспали ночь, а утром все началось сначала. Они сражались спина к спине, падали, помогали друг другу подняться и снова вступали в драку. К полудню Ролинс получил такой удар по челюсти, что не мог жевать.
Они нас тут прикончат в два счета. Нам отсюда дорога в могилу, мрачно предрекал он.
Джон Грейди энергично размешивал в тарелке фасоль с водой, пока не получилась жидкая кашица, которую он и предложил Ролинсу.
Слушай меня внимательно, сказал он, пододвигая ему тарелку. Главное – внушить им, что они не могут остановиться на полпути. Слышишь? Лично я хочу, чтобы они усекли простую вещь: они должны или нас убить, или оставить в покое. Третьего не дано.
У меня болит все тело.
Знаю. Но это ничего не меняет.
Ролинс стал всасывать кашицу. Он покосился на Джона Грейди через край тарелки.
Ты похож на енота.
Джон Грейди криво улыбнулся.
А ты сам на кого похож?
Хрен поймешь.
Дай бог, чтобы ты был похож на енота.
Я не могу смеяться. У меня сломана челюсть.
А по-моему, с тобой полный порядок.
Это точно, буркнул Ролинс.
Видишь того типа? Который стоит и пялится на нас спросил Джон Грейди.