Лёгкий, ненавязчивый романчик 
145 
Взяв расчет, поехал на юг через плоскогорье Сент-Августин. В Силвер-Сити въезжал под снегопадом, взял номер в Палас-отеле, вселился и сидел в комнате, смотрел, как на улице идет снег. И никого народу. Посидел так, встал, вышел, прошелся по Баллард-стрит к продовольственному, но магазин оказался закрыт. Нашел еще какой-то гастроном, купил шесть пачек полуфабрикатной каши, вернулся и скормил ее лошадям, после чего пустил их во двор позади гостиницы, а сам, поужинав в гостиничной столовой, поднялся к себе на этаж и лег спать. Спустившись утром, обнаружил, что завтракает в одиночестве, а когда вышел, чтобы попытаться купить себе что-нибудь из одежды, все магазины оказались на замке. На улицах было серо и холодно, с севера дул пронизывающий ветер, и нигде ни души. Ткнулся было в дверь аптеки (внутри горел свет), но и аптека оказалась закрыта. Вернувшись в отель, спросил клерка, не воскресенье ли нагрянуло нежданно, но клерк сказал, что нынче пятница.
Билли бросил взгляд через окно на улицу.
— А почему тогда везде закрыто? — сказал он.
— Так Рождество же! — сказал клерк. — Кто будет тебе работать в Рождество!
Переместившись в северный Техас, весь следующий год он работал по большей части то на ранчо «Матадор», то на компанию «Т-Даймонд», что в Форт-Уорте. Потом, откочевав южнее, стал наниматься на более короткие промежутки времени — когда на несколько дней, когда на неделю. К весне третьего года войны чуть ли не во всех домах страны в окне красовалась золотая звезда. {92} До марта работал на небольшом ранчо у подножия горы Магдалина в Нью-Мексико, а потом в один прекрасный день вдруг взял расчет, поседлал коня, нагрузил вьючную лошадь скаткой с постелью и снова устремился к югу. Чуть восточнее Стайнова перевала {93} он пересек последнюю дорогу с покрытием, а через два дня уже подъезжал к воротам ранчо «Складская гряда». Стоял прохладный весенний денек, и старик сидел на крылечке в кресле-качалке. На голове шляпа, в руках Библия. Весь подался вперед, пытаясь разглядеть, кто к ним едет. Как будто этот жалкий фут, на который он в силах сократить тем самым расстояние, способен сделать всадника видимым отчетливее. Сандерс выглядел старше, имел болезненный вид и за те два года, что прошли с их последней встречи, то ли усох, то ли стал меньше ростом. Билли окликнул его по имени, и старик отозвался в том смысле, что давай слезай, мол, и Билли спешился. Подойдя к нижней ступеньке крыльца, остановился и, одной рукой взявшись за облупленные перила, поднял взгляд на старика. Тот сидел, заложив Библию пальцем, чтобы не потерять нужное место.
— Это ты, что ли, Парэм? — сказал он.
— Да, сэр. Это я, Билли.
Билли поднялся по ступенькам и, сняв шляпу, поздоровался со стариком за руку. Глаза старика выцвели, стали совсем бледно-бледно-голубенькими. Он долго тряс руку Билли.
— Благослови тебя Господь, — сказал он. — Я тысячу раз вспоминал тебя. Сидел тут и думал: ну когда же я тебя увижу?
Билли подвинул ближе к старику одно из старых кресел с плетеными сиденьями, сел в него, положил шляпу на колено и, окинув взглядом пастбища и окружающие их горы, устремил взгляд на старика.
— Ну, ты, наверное, насчет Миллера-то знаешь уже, — сказал старик.
— Нет, сэр. До меня новости не очень-то доходили.
— Убили его. На атолле Кваджалейн. {94}
— Мне ужасно жаль это слышать.
— Да, мы очень тяжело это пережили. Очень тяжело.
Посидели. Из прерии налетал ветер. Свисавший с крыши в углу веранды горшок с декоративным папоротником тихо качался над перилами, а его тень неторопливо чертила на досках пола сложные и непредсказуемые кривые.
— А с вами как — все нормально? — сказал Билли.
— Да со мной-то все в порядке. Осенью операция была, удалили катаракту, но ничего, справляюсь. Вот Леона только меня бросила, замуж вышла. Но теперь ее мужа услали за моря, а она так и сидит в Росуэлле {95} — и чего сидит? Работу там нашла. Я пытался ее уговаривать, но ты ж понимаешь…
— Да, сэр.
— По совести сказать, мне бы уже и вообще пора на погост.
— Да ладно! Живите вечно.
— Вот этого мне желать не надо.
Он откинулся в кресле и закрыл Библию окончательно.
— Дождь собирается, — сказал он.
— Да, сэр.
— Чуешь, как запахло?
— Да, сэр.
— Как я всегда любил этот запах!
Посидели. Немного погодя Билли вдруг говорит:
145 
