96 
Из гущи тростников вышли к наезженному броду у водосброса оросительного канала. Выше был пруд, куда вода подавалась из старой широченной гофрированной трубы. Вода тяжело изливалась в пруд, а в нем плескались с полдюжины совершенно голых мальчишек. Они увидели всадников у брода, увидели с ними девушку, но не обратили на них никакого внимания.
— Черт! — сказал Бойд.
Вжав каблуки в ребра коня, он пустил его вперед по песчаным отмелям. На девушку не оглядывался. Та с добродушным любопытством наблюдала за мальчишками. Оглянулась на Билли, потом обняла другой рукой талию Бойда, и они поехали дальше.
Когда доехали до стремнины, она сползла с конского крупа, взяла поводья и повела обоих коней на глубину. Потом расслабила на Бёрде латиго и осталась с конями ждать, пока они не напьются. Бойд сел на берегу, держа один сапог в руке.
— Что там у тебя? — сказал Билли.
— Да ничего.
Хромая, с сапогом в руке, он доковылял до галечного наноса, взял круглый камень, сел и, сунув руку в сапог, принялся колотить там камнем.
— У тебя гвоздь, что ли, вылез?
— Ага.
— Скажи ей, чтобы принесла ружье.
— Сам скажи.
Девушка тем временем стояла в реке с конями.
— Tráigame la escopeta, [351] — крикнул ей Билли.
Она оглянулась. Обошла его коня с другого бока, вынула дробовик из кобуры и принесла. Он отстегнул защелку цевья, переломил ружье, вынул патрон и, отсоединив ствол, сел перед Бойдом на корточки.
— Вот, — сказал он. — Дай-ка попробую.
Бойд вручил ему сапог, он сел на землю, залез в голенище рукой и нащупал гвоздь. Потом сунул ствол в сапог казенной частью и подолбил, стараясь попасть по гвоздю подствольным крюком. Снова сунул руку, ощупал, а затем отдал сапог Бойду.
— Такие вещи иногда приводят к поганым последствиям, — сказал он.
Бойд натянул сапог, встал, прошелся туда-сюда.
Билли опять собрал ружье, большим пальцем впихнул патрон в патронник, защелкнул ствол и, поставив ружье на гальку вертикально, сел, держа его между колен. Девушка ушла обратно в реку к коням.
— Как думаешь, она их видела? — спросил Бойд.
— Кого это «их»?
— Тех голых мальчишек.
Взглянув на Бойда, Билли сощурился, тот стоял против солнца.
— Ну, — сказал он, — видела, наверное. Насколько мне известно, она со вчерашнего дня еще не ослепла напрочь, или как?
Бойд бросил взгляд туда, где посреди реки стояла девушка.
— Думаю, она не увидела ничего такого, чего бы не видала прежде, — сказал Билли.
— Что это должно значить?
— Да ничего не должно.
— Прямо так и не должно!
— Ничего это не значит. Бывает, люди видят других людей голыми, вот и все. И нечего ко мне опять цепляться. Ч-черт. Я сам видел в реке ту оперную диву. Она была голая, как чушка. Без ничего.
— Не ври.
— Вот не хватало еще врать! Она там купалась. И мыла голову.
— Когда ты успел-то?
— Она мыла волосы и отжимала их, выкручивала как тряпку.
— Что — совсем-совсем голая?
— Да совершенно, вообще. Голая, как чушка.
— А почему ты ни разу про это ничего не сказал?
— А тебе обязательно знать все?
Бойд постоял, кусая губы.
— И ты подошел и заговорил с ней, — сказал он.
— Чего-чего?
— Ну, ты так подошел, заговорил с ней. Как будто ничего такого и не видел.
— А что, по-твоему, надо было сделать? Сперва сказать, что я видел, как она стояла там голая, как чушка, а потом уже начинать разговор?
Бойд, перед этим только что присевший на корточки, снял шляпу и сел на гальку окончательно, держа шляпу перед собой в обеих руках. Окинул взглядом несущуюся реку.
— Так ты считаешь, нам, может, надо было там еще остаться?
— В том эхидо?
— Ага.
— И ждать, когда лошади нас сами найдут. Так, что ли?
Бойд не ответил. Билли встал и пошел прочь по галечной косе. Девушка вывела коней на берег, он вложил ружье в кобуру и оглянулся на Бойда.
— Ты как — ехать готов? — обратился он к брату.
— Ага.
Он подтянул на своем коне подпруги и принял у девушки поводья. Когда опять оглянулся на Бойда, тот продолжал сидеть на месте.
— Ну что у тебя опять?
Бойд медленно поднялся.
— Да нет, ничего, — сказал он. — Ничего нового, во всяком случае. Все то же самое. — Он бросил взгляд на Билли. — Ты меня понимаешь?
— Да, — сказал Билли. — Я тебя понимаю.
96 
