41 
Кан Ся глубоко вдохнул, немного подержал воздух в легких и медленно, небольшими порциями его выдохнул.
– Все, Ли, я готов, – кивнул он. – Веди.
– Вас на допрос вызывают… – еле слышно, только для него шепнул сержант. – Это не казнь…
Колени у Кан Ся подогнулись. Он не хотел верить, что это пришел ответ на его жалобу в Пекин. Потому что, если это не так, у него может просто не остаться сил, чтобы умереть по возможности достойно.
Его подхватили под руки, потащили длинным, столь хорошо знакомым коридором, вывели во двор, но повернули не направо, к обычному месту казни преступников, а налево. Кан Ся задрожал – он и верил и не верил.
Дверь перед ним распахнулась, а затем под ногами оказались вытертые деревянные ступеньки, и они были столь знакомы, столь милы его сердцу, что немолодой полицейский едва не задохнулся от переполнивших его чувств и вдруг почти сразу же успокоился. Теперь он действительно готов был умереть.
– Разрешите, – постучал в дверь его собственного кабинета сержант Ли.
Изнутри отрывисто ответили, и караульные подхватили Кан Ся под мышки и провели в кабинет.
– Все, можете идти, – прогремел знакомый голос.
Кан Ся поднял глаза. Перед ним стоял Шоу Шань.
– Садитесь, Кан Ся, – скупым жестом указал Шоу Шань на стул.
Кан Ся сдержанно кивнул и, заставляя трясущееся, обессиленное тело подчиниться, по возможности ровно, не качаясь и не падая, сел.
– Я слышал, вы от еды отказались… – заглянул ему в глаза Шоу Шань.
Кан Ся промолчал. Он не мог объяснить Шоу Шаню, каково это – все время ждать смерти, почти каждую неделю провожать на казнь шесть-семь молодых людей и видеть через окно, как их рвет на грязный снег съеденной поутру гаоляновой кашей при одном только виде плохо засыпанной мерзлым зимним песком крови.
– Это господин Сяо Дэ, – произнес Шоу Шань.
Кан Ся с трудом сконцентрировал взгляд на сидящем за его служебным столом человеке.
– Он приехал к вам из Пекина.
Глаза Кан Ся сами по себе заслезились, и он тут же вытер их рукавом и понял, что это бесполезно – бьющий из окна свет был слишком ярок.
– И сейчас он вас допросит. Вам все понятно, Кан Ся?
Бывший полицейский поднял взгляд на Шоу Шаня и, как ему показалось, достаточно уверенно кивнул.
– На вас поступила жалоба, Кан Ся, – неприятным резким голосом произнес пекинец, – от некоего Се-ме-нова.
Кан Ся прикусил губу.
– Вы действительно препятствовали установлению личностей убийц?
– Нет, ваше превосходительство, – сглотнул Кан Ся. – Я выполнил свой долг. Личности убийц установлены, и все они, – голос смертника невольно задрожал, – преданы заслуженной казни.
– Вы уверены, что в живых не осталось ни одного? – как-то неудовлетворенно поинтересовался пекинец.
– Уверен, ваше превосходительство.
– А самого Семенова вы запомнили хорошо?
Кан Ся усмехнулся. Он запомнил русского поручика прекрасно, даже лучше, чем хотелось бы.
– Да, ваше превосходительство. Я его отлично запомнил.
Шоу Шань и пекинец переглянулись, и было в этом что-то такое, что заставило Кан Ся насторожиться.
– Вы ведь хотите на свободу, Кан Ся? – глухо поинтересовался Шоу Шань.
Бывший полицейский вздрогнул. Судя по всему, его собственная жалоба явно легла где-то под сукно, и его вызвали сюда лишь для того, чтобы расспросить о Семенове. Но если так, он совершенно не представлял себе, как можно его вытащить из тюрьмы в обход мстительного и памятливого губернатора.
– Пустой вопрос, ваше превосходительство, – болезненно усмехнулся он, – вы не хуже меня знаете, что это невозможно.
– Теперь возможно, – мрачно произнес пекинец.
* * *
Все дальнейшее напоминало кошмарный сон. Лишенный всякой информации и окруженный только малограмотными бандитами, Кан Ся и понятия не имел, как многое произошло, пока он ждал смерти.
Первой вторглась на территорию Поднебесной Германия, занявшая бухту Киао-Чао. Россия сделала вид, что идет на выручку Китаю, а сама сотворила то же самое – только уже на Ляодунском полуострове. А потом длинноносых как прорвало! Уже в конце марта Англия заняла порт Вэйхайвэй и установила полный контроль над выходом из бассейна реки Янцзы. А еще через неделю то же самое проделали французы – с бухтой Гуанчжоу. И все они потребовали и уже практически добились одного и того же – длительной, до 99 лет, аренды занятых провинций и концессий, концессий, концессий… – на все, что только может набить их бездонные кошельки.
41 
