Последние отзывы

  6  

В сезон сбора винограда Мария проводит самые чудесные из своих каникул с семьей Дюбуа, за их столом между позолоченными псалтырями и винными бочками. Во фруктовых садах, посаженных дедушкой Франсуа, она собирает яблоки, потом несется в поля, влекомая трепетом ликующей души. В обществе юных кузин она лихо управляется с веретеном и иголкой, штопает чулки на самшитовой болванке, которой пользовалась еще бабушка Юдит, умершая в 1844 году.

Однажды, в самый разгар лета 1856 года, хозяева передали ей письмо из Индии. С жадностью прочтя его, она лишается дара речи, ее глаза наполняются слезами: родители зовут ее к себе! Несколько недель она проводит в Корселе, готовясь к отъезду. И вот приходит пора прощаний: сначала в Базеле, потом в Штутгарте. Она навещает долину Корнталя в безрассудной надежде получить известия об Ольге. Ее тепло встречают воспитательницы, старинные приятельницы, но никто не говорит о роковой подруге, и она сама никогда больше не произнесет ее имени.

* * *

Все готово для путешествия, и осенью 1857 года Мария отплывает из Марселя на борту пакетбота «Валетта», смахивая ослепляющие ее слезы.

Поднимается ветер, чтобы унести ее в море, и небо разрывается от таящихся в нем предзнаменований. Она одета во фланелевую юбку, чулки плотно облегают длинные ноги, грудь стеснена корсажем. Собственное тело, внезапно распустившееся, натягивающее петли шерстяной вязки, плотно облегаемое податливым крепоном, смущает девушку. Ее косы собраны в шиньон, а грудь украшена крестом, блестящим, как звезда, на лацкане жакета из льняного полотна. В саквояже с откидным верхом между двумя стопками белья лежит ее дневник.

В конце ноября «Валетта» достигает Мальты, потом Александрии. На закате Мария любуется погружающимся в жаркую ночь Каиром. Сон она заменяет игрой и пением с шестью смешливыми немцами, спутниками по путешествию, восхищенными, как и она, открывающимся им миром. Египет они пересекают на поезде и в Суэце садятся на «Бомбей», судно Императорской миссии. Маленькая школьница увидела нескончаемый сон, дюны на берегу моря, города у устья крупных рек. Среди восточного многоцветия Мария перебирает с неловкостью маленькой девочки помятую одежду, набив бисквитом рот, не обращая внимания на падающие на лоб локоны, радуясь порой чему-то, ведомому ей одной.

«Вы уже не девочка», — восклицает блондин с длинными бакенбардами и голубыми глазами, держащийся слегка небрежно. Мария его заметила вчера в кают-компании: хорошо одетый англичанин, не слишком молодой, но такой красивый и серьезный, что она не могла оторвать от него взгляда. Вернувшись в каюту, она записала в дневнике: «Волнение, странная дрожь овладели мной. Интуиция подсказывала мне, что этот человек мне послан судьбой. Я едва осознавала это. Однако ночью я заснуть не смогла, его образ, лишь мимолетно запечатленный моей памятью, постоянно возникал у меня перед глазами».

Мария чувствует себя во власти этого иностранца, пробудившего в ней склонность к экзальтации. «Где бы я ни была, куда бы ни обращала свой взгляд, повсюду я ощущала его присутствие». Как и в отношениях с Ольгой, она полностью подчиняется этому человеку, так неожиданно появившемуся в ее жизни: авантюристу, быть может? Но нет, он джентльмен. Ей нравятся его внушающие ей доверие руки, она прислушивается к своему обезумевшему сердцу. Для этой девочки, едва достигшей пятнадцатилетия, обрушившаяся на нее любовь была подобна удару молнии.

Ее воздыхателя звали Джон Барнс. Он не скрыл от нее ни своего аристократического происхождения, ни своей англиканской веры. Но знал ли он других женщин? Сначала, быть может, его лишь забавлял этот ребенок, за миловидностью которого таился ум, а затем, почти против своей воли, он неосторожно поддался влечению.

Удивленная настолько же, насколько взволнованная его чувством, Мария записала позднее: «Когда теперь я смотрю в прошлое, это для меня — загадка: как этот человек смог полюбить меня; я была обыкновенным ребенком, не особенно красивым, и должна была, наверное, вести себя ужасно по-детски». Как и она, Джон сохранил воспоминание о прекрасном спокойном вечере, когда под небом, полным звезд, шептал ей страстные признания. «Я подумала, будто огромное сияющее солнце любви в одно мгновение согрело меня». На палубе, наедине со звездами, они смотрели друг на друга, их губы и тела соприкасались, внезапная очевидность любви охватила их. Мария вдруг расцвела вызывающей красотой. Пьянящие тайные свидания заменили ей отныне вечерние молитвы: «Я была счастлива, невыразимо счастлива. Мое маленькое детское сердце не способно было вместить новое и безмерное блаженство. Против своей воли я выдавала свой нежный секрет».

  6