ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Смерть под ножом хирурга

Отличная книга ! Даже немного всплакнула в конце, очень прониклась >>>>>

Список жертв

Понравился роман >>>>>




  54  

Как я сейчас понимаю… Чернобыль освобождал нас… Учились быть свободными…

У меня перед глазами… (Смеётся) У меня это перед глазами всегда… Первые рефрижераторы с гуманитарной помощью въехали во двор нашего дома. По домашнему адресу. Я смотрел на них из окна своей квартиры и не представлял: как все это разгрузить, где хранить? Хорошо помню, что машины были из Молдавии. Семнадцать-двадцать тонн с соками, фруктовой смесью, детским питанием. Уже тогда просачивался слух: чтобы вывести радиацию, надо больше фруктов, вот эту мякоть употреблять в пищу. Обзвонил друзей – кто на даче, кто на работе. Начали разгружать вдвоём с женой, но постепенно, один за другим выходили из нашего дома люди (все-таки девятиэтажка), останавливались случайные прохожие: «Что за машины?» – «Помощь для чернобыльских детей». Бросали свои дела, включались в работу. К вечеру машины разгрузили. Груз рассовали по подвалам и гаражам, договорились с какой-то школой. Смеялись потом над собой… А когда повезли эту помощь в заражённые районы… Стали раздавать… Обычно люди собирались в школе или в Доме культуры. В Ветковском районе…Вот что пришло мне сейчас на память…Один случай… Молодая семья… Они получили как и все, баночки детского питания, пакеты с соками. И мужчина сел и заплакал. Эти баночки, эти пакеты не могли спасти его детей, можно махнуть рукой – ерунда! Но он плакал, потому что, оказывается, их не забыли. О них кто-то помнит. Значит, есть надежда.

Отозвался весь мир… Наших детей согласились принять на лечение в Италии, Франции, Германии… Авиакомпания «Люфтганза» перевезла их в Германию за свой счёт. Среди немецких лётчиков провели конкурс, долго их отбирали. Полетели лучшие лётчики. Когда дети шли к самолётам, бросалось в глаза, что они все бледные-бледные. Тихие-тихие. Не обходилось без курьёзов… (Смеётся). Отец одного мальчика ворвался ко мне в кабинет и потребовал вернуть документы сына: «У наших детей там будут брать кровь. Проводить над ними эксперименты». Конечно, память о той страшной войне ещё не умерла… Народ помнит… Но тут и другое: мы долго жили за проволокой. В социалистическом лагере. Боялись другого мира… Не знали его… Чернобыльские мамы и папы – это ещё одна тема. Продолжение разговора о нашей ментальности… Советской ментальности. Пал… Развалился Советский Союз… А все ещё долго ждали помощи от большой и могучей страны, которой уже не было. Мой диагноз… Хотите? Смесь тюрьмы и детского сада – вот что такое социализм. Советский социализм. Человек отдавал государству душу, совесть, сердце, а взамен получал паёк. Тут уже кому как повезёт – у кого большой паёк, а у кого маленький. Одно одинаково – выдают его взамен души. Больше всего мы боялись, чтобы наш фонд не стал заниматься раздачей вот этого пайка. Чернобыльского пайка. А люди уже привыкли ждать и жаловаться: «Я – чернобылец. Мне положено, потому что я – чернобылец». Как я сейчас понимаю… Чернобыль – это большое испытание и для нашего духа. Для нашей культуры.

В первый год отправили за границу пять тысяч детей, во второй уже – десять, в третий – пятнадцать…

А вы разговаривали с детьми о Чернобыле? Не со взрослыми, а с детьми? У них бывают неожиданные рассуждения. Мне, как философу, всегда интересно. Пример… Одна девочка мне рассказывала, как их класс послали осенью восемьдесят шестого года в поле… на уборку свёклы и моркови. Везде им попадались дохлые мыши, и они смеялись: вот вымрут мыши, жуки, черви, а потом начнут умирать зайцы, волки. За ними – мы. Люди умрут последними. Дальше они фантазировали, какой будет мир без зверей и птиц. Без мышей. Какое-то время останутся жить одни люди. Без никого. Даже мухи перестанут летать. Им было по двенадцать-пятнадцать лет. Так они представляли себе будущее.

Разговор с другой девочкой… Она поехала в пионерский лагерь и там подружилась с одним мальчиком. «Такой хороший мальчик, – вспоминала она, – все время мы проводили вместе». А потом его друзья сказали ему, что она из Чернобыля – больше он к ней не подошёл ни разу. С этой девочкой мы даже переписывались. «Теперь, когда я думаю о своём будущем, – писала она, – я мечтаю, что кончу школу и уеду куда-нибудь далеко-далеко, где никто не будет знать, откуда я. Там меня кто-нибудь полюбит. И я все забуду…»

Записывайте, записывайте… Да… Да! Все сотрётся из памяти, уйдёт. Я жалею, что не записывал… Ещё одна история… Приехали в заражённую деревню. Возле школы дети играют в мячик. Мячик закатился в клумбу с цветами, дети окружили её, ходят вокруг, но достать мячик боятся. Сначала я даже не понял, в чем дело, теоретически я знал, но я же здесь не живу, у меня постоянная бдительность отсутствует, я из нормального мира приехал. И я шагнул к клумбе. А дети как закричат: «Нельзя! Нельзя! Дядя, нельзя!» За три года (а было это в восемьдесят девятом году) они привыкли к мысли, что нельзя сесть на траву, нельзя рвать цветы. Нельзя залезть на дерево. Когда мы привозили их заграницу и просили: «Идите в лес, идите к реке. Купайтесь, загорайте», надо было видеть, как неуверенно они входили в воду… Как гладили траву… Но потом… Потом… Сколько появлялось счастья! Можно опять нырять, лежать на песке… Все время ходили с букетами, плели венки из полевых цветов. О чем я думаю? О чем… Как я сейчас понимаю… Да, мы можем их вывезти и полечить, но как им вернуть прежний мир. Как им вернуть их прошлое. И будущее.

  54