Особенно,... 
117 
— Только ты сначала выйди, — перебил Сан Саныча смотритель.
— Не выйду — так похоронят с почестями, оплачут. А тебя будут травить как бешеного пса, пока не загонят. Ты ведь никому не нужен теперь, Миша. Были две живые души, да и те ты не уберег, сгубил из-за денег проклятых…
— Не я сгубил их! — хрипло сказал смотритель.
— Брось, Мишка! Ты сыновей в свои делишки втравил. Если бы не ты…
— Хорошо, да, да, ты прав, прав, кругом прав! Я всему виной, да! Ни сыновей у меня теперь нет, ни копейки за душой! Все прахом пошло! И терять мне нечего, Саня. Вот только каяться я перед тобой не стану. Не дождешься!
— А чего передо мной каяться, я не поп. Мне просто интересно, осталось в тебе хоть что-то человеческое или все уже — сундучок вместо сердца?
— Прямо говори, Сашка, кончай юлить. Чего хочешь?
— Пойдем со мной наружу. Сдайся сам, облегчи душу!
— И на всю оставшуюся жизнь — в тюрьму? Я ж тебе уже сказал: сидеть не буду, лучше сдохну.
— Ну и дурак! Тебя же обложили со всех сторон, все равно не уйти! Милиция давно у каждого выхода караулит.
— Саня, я же тебя знаю как облупленного: если ты пришел сюда один, без ментов, — значит, ты никому ничего не сказал. Сам хотел разобраться с другом детства. Так что баки не заливай — никто тебя не ищет, никто не знает, где ты. И вообще, засиделся я тут с тобой. Пора мне, а то и вправду еще обложат. Пока, Саня!
Смотритель, тяжело ступая, ушел в темноту, не оглядываясь на пришедшего не вовремя друга детства.
Следователь хотел убедиться, что Сан Саныч действительно пошел в катакомбы. Он усадил Зинаиду на стул в своем кабинете и стал расспрашивать.
— Почему вы так уверены, что Сан Саныч именно в катакомбах?
— Так ведь он сказал мне, что на рыбалку пойдет, выхожу, а удочки-то в винограднике! Значит, он обманул меня! — стала быстро говорить Зинаида.
— Может, он пивка решил с друзьями выпить, а удочки взял, чтоб вы не ругались.
— Да что вы такое говорите, какое пиво? Стала бы я вас по такой ерунде тревожить! В катакомбах он преступника ловит! — Зинаида знала Сан Саныча лучше других.
— Так… Он вам что-то говорил на эту тему?
— Говорил, что найти Мишку — дело его чести. Так что он точно там, в катакомбах этих проклятых.
— Вот Нат Пинкертон… — следователь взял трубку. — Немедленно наряд милиции к северному входу в катакомбы. Начинаем операцию по поимке преступника — смотрителя маяка.
— Господи, что же с ним будет? — заволновалась Зинаида.
— Не беспокойтесь, мы его найдем. Ступайте домой.
— Не пойду я домой. Я с вами!
— Это невозможно. Милицейская операция — мероприятие опасное, и посторонним там делать нечего.
— Это я-то посторонняя? Я ничего не боюсь и никуда не уйду! — Зинаида была настроена решительно.
Следователь только вздохнул. Двух Пинкертонов его нервы уже не выдерживали.
* * *
Полина с Ириной сидели друг против друга в комнате свиданий. Полина была взволнована, говорила торопливо и сбивчиво. Ирина же, напротив, проявляла спокойствие, даже, скорей, равнодушие. Полина говорила без остановки.
— Ирочка, ты не волнуйся, мы тебя спасем, вытащим отсюда. Это нелепая ошибка, они тебя оговорили! Но мы с этим разберемся, сделаем все, что в наших силах… — обещала Полина.
— Перестань, Поля. Не надо ничего делать. Меня никто не оговорил, это все правда, — угрюмо прервала ее сестра.
Полина недоверчиво переспросила:
— Ты что, действительно занималась контрабандой бриллиантов?
— Хотела заняться, да не получилось. Десять лет собирала эти камни, и вот на тебе — все сорвалось… — безучастно кивнула Ирина.
Полина широко раскрыла глаза:
— То есть ты… их украла?
— Нет, выиграла в лотерею, — съязвила Ирина. — Конечно, украла!
Полина потрясенно спросила:
— Но почему, зачем? Ты ведь никогда не была такой.
— А я устала всю жизнь быть правильной, — сказала Ирина. — Мне надоело жить кое-как, кое-где. Я мечтала прожить хоть остаток жизни в достатке. И если бы не досадная случайность, так бы все и было — отдыхала бы сейчас в теплых краях на всем готовом, да еще и с любимым человеком.
— Неужели это правда? Я не могу в это поверить. Я всегда считана тебя честной и трудолюбивой, — растерянно лепетала Полина.
— Ты вообще ничего не знала о моей жизни, потому что никогда не интересовалась ею! Тебе, сестренка, всегда было плевать на мои чувства! — бросила Ирина упрек сестре.
117 
