Последние отзывы

  67  

О боях, правда, пока разговору нет. Вечером в день принятия Присяги авторитетные в хате всех ломом опоясанных оделили кружкой чая, по-армейски заваренного, крепкого-крепкого, черного-черного. А на следующий день построили нас на плацу, всех, кто после Присяги ходить мог. Мы уж решили — в бой! Да вышло иначе. На работы повели. Карьер неподалеку — добывается там какая-то порода. Что за порода — опять же, нам не сказывают по причине все той же военной тайны. На вид — руда с серо-желтыми вкраплениями…

37 сентября.

Григорий.

Обрушилась на меня полоса невезения. Мало того, что после Присяги спина болит, да на карьере вымотался, голова кружится и тошнит, так еще и на ровном месте неприятность себе нажил. После работ захожу в хату, авторитетные (они в работах не участвуют, им Закон не позволяет) спрашивают:

— Что, хорошо ль работали? Все ли исполнили, что нарядчик приказал?

— Всё, — отвечаю.

— Точно ли так? За слово ответишь?

(Это уставной вопрос, Кодексом предусмотренный). Я и держу ответ, вроде как, тоже по Кодексу:

— Зуб даю.

Да в зуб и получаю!

— Не по форме отвечаешь! "Зуб даю" — этак в царской армии говорили. В рабоче-крестьянской уставной ответ: "Бля буду!"

Дали мне за этот косяк наряд вне очереди — целую неделю «тузик» из хаты выносить (id est мусорная корзина). Да наказали, чтоб внимательнее был, ежели не хочу близ отхожего места поселиться!

Такая вот жизнь началась у урки Губастого, бывшего дворянина Григория Давыдова.

41 сентября.

Григорий.

Заметил намедни: того молодца, что в день заселения в хату чрез полотенце преступил, так с наряда по отхожему месту и не сняли. Так и живет он и спит рядом с этим местом. Да еще и новый казус с этим же юношею: повадились его авторитетные воины к содомским отношениям приваживать! Вот уж никак не чаял, что наши герои — все сплошь содомиты!

5 октября.

Григорий.

В дневник писать нет ни мочи, ни самомалейшего желания. Да и не о чем писать. Жизнь тяжелая, однообразная. Работаем на руднике. Тошнит меня постоянно, да и прочих всех, кто работает. Сносно живется лишь нашим авторитетам, что церквами с куполами украшены. Этих не тошнит. Вот кабы и мне в схватку с зерцалоликими, да боевое бы ранение получить!

13 октября.

Григорий.

Любую бы весточку с воли почел бы за величайшее счастие! Как-то там сейчас Федор, Иван Карлович, Татьяна? Фрол старик…

17 октября.

Григорий.

Ну вот и дождались!

Утром пред строем на плацу сам Кум (командующий части) явился.

— Здравствуйте, урки!

Грянули уставным приветствием:

— Здорово, начальник, коли не шутишь!

Сразу ясно стало: что-то необычное затевается. Ужели, наконец, в бой?

Так и оказалось! Провели перекличку. Некоторым сказали выйти из строя, в том числе и мне. Прочих увели на работу. Нас же, общим числом дюжины полторы, доставили в штаб.

Там Кум сведал нам, что отряжаемся мы для выполнения оперативной боевой задачи в составе десантной группы. Нас трансдиректируют в измерение зерцалоликих. Задача же такова: нанести живой силе противника возможно больший урон.

Отпустили обратно в казарму, сказали ожидать отправки в центр трансдиректировки. Находится он, стало думать, в изрядном отдалении от сего места, ибо готовят дирижабль. Пока есть время, спешу записать подробности сего события.

22 октября.

Федор.

Здравия желаю, Гриша!

Докладываю тебе, что ныне я брат твой по оружию! Участвовал в схатке, в коей сражен был зерцалоликий воин!

Нет, в армию я не призван, а случилось сие в родном нашем Ярославе. Огорошу тебя и поболе: в рассуждении братства по оружию, не столь я, сколь Татьяна Белецкая может тебе сестрою ратной быть наречена. Ибо это она своею дланью монстра сразила. Меня же скорее, по сходственности роли, впору назвать братом танцора Троелыкова. (Сей последний, ежели припомнишь, в Драматическом театре сам, вместо куклы, на сцене выплясывает, как я писал тебе).

Изложу же по порядку. Случилось то вчера. Добрались супостаты проклятые и до нашего стольного града Ярослава! Представь: возвращаемся ввечеру с Татьяною Белецкой из театра, идем по набережной. Вдруг слышим: грохот выстрелов со стороны реки! Глядь: за оградою — зерцалоликие! Цепью растянулись. Видать, где-то на склоне выскочили из своего измерения и теперь чрез ограду на набережную лезут. И у каждого — штуцер! Пальнули раз, а иные, кто уж на набережную перебрался, вновь трубки свои к плечу прикладывают и повторить прилаживаются.

  67