27 
– Девушка, я бы хотел получить информацию о состоянии счета своего ресторана, – наклонившись к окошку, медленно проговорил Ашот.
Остальные в это время немного отошли в сторону, но все же не отвлеклись на изучение интерьера банка, а внимательно вслушались в то, что говорил их друг и что ему отвечали.
– Ваши документы, пожалуйста, – попросила девушка, не глядя на Ашота. Ей, похоже, все равно было, что за клиент решил воспользоваться услугами банка, так что она делала все скорее машинально, чем с интересом.
– Да, конечно, – откликнулся Ашот и стал вытряхивать из барсетки на узкий столик все прихваченные с собой документы.
Девушка притянула их к себе изящной рукой, на которой блестел тонкий золотой браслетик, и принялась изучать. Ашот исподлобья рассматривал ее. Впечатление она производила приятное, чему в большей степени способствовали ее ясные светло-голубые глаза, обрамленные длинными ресницами, и аккуратные, четко очерченные губы. Волосы работницы банка были подстрижены коротко и зачесаны за уши. Она была более чем миловидна, но отметил это только вечно озабоченный Максимов, остальным же было совсем не до разглядывания женских прелестей.
Просмотрев бумаги, девушка внесла что-то в компьютер, а потом переспросила:
– Ресторан «Желтая горка»?
– Да, да, – нетерпеливо подтвердил Ашот.
– Минуточку. – Она снова уткнулась в монитор, быстро пробежавшись тонкими пальчиками по клавиатуре. Через несколько минут брови девушки удивленно приподнялись вверх, и она тихо пробормотала: – Странно.
– Что… что странно? – заволновался Мачколян, а остальные придвинулись к окошку и напряженно уставились в лицо работнице банка.
– Ваш счет аннулирован два дня назад, – переведя взгляд с экрана на лицо Ашота, проговорила девушка.
– Аннулирован? Но этого не может быть! – воскликнул Ашот.
– Может, – уверенно ответила девушка. – Вот смотрите, – она повернула к Мачколяну монитор, и тот увидел крупно высветившееся слово: «аннулирован».
– Н-но кто, кто снял деньги? – заикаясь, проговорил Ашот.
– Сейчас узнаем, – вернув монитор в прежнее положение, ответила та. Вновь пощелкала мышью и с сожалением пожала плечами: – Странно, этой информации у меня почему-то нет. Но, насколько я могу судить по имеющимся данным, кто-то из двоих, имевших к нему доступ, – Пожаров или Кирсанов. Это уж вы у них узнавайте сами.
– Нет, я не могу в это поверить! – принялся возмущаться Ашот. Его всего буквально трясло от услышанного. – Счет аннулирован! И кем? Каким-то Кирсановым… Боже мой!
– Кто такой Кирсанов? – прищурившись, поинтересовался Грачев.
– Да бухгалтер наш, – отмахнулся от него Ашот. – Но как он посмел, как? Да и кто ему позволил это сделать, есть же правила и…
– Ничего не понимаю, – тупо разведя руками, промямлил Максимов. – Это что ж получается, опять нас того… киданули?
Валентин бросил осуждающий взгляд на Андрея, а затем сказал:
– Давайте выйдем, похоже, нам всем не помешает свежий воздух.
Как только они оказались на крыльце, Александр задумчиво произнес:
– Если бы я не был твердо уверен, что директор сгорел заживо, то я бы подумал, что все сейчас происходящее – его рук дело.
– Чего ты мелешь-то, – усмехнулся Максимов. – Где ему выжить, Ашот же говорит, в своем заключении эксперты-криминалисты подтверждают, что обгорелым трупом был именно Пожаров. С такой фамилией погибнуть в огне… символично, – печально улыбнулся он.
– Значит, бухгалтер, – уверенно заключил Грачев.
– Поехали, – скомандовал Ашот.
– В больницу? – уточнил Валентин, быстро сообразивший, что задумал его друг.
– Нет, – сухо ответил тот. – Сомневаюсь, что с такими деньгами он все еще вообще в городе. Но квартиру его надо бы проверить.
– А ты хоть знаешь, где он живет? – уточнил Грачев.
– Примерно, по дороге позвоню Надежде, спрошу точный адрес.
Сказав это, Ашот резко открыл дверцу своей машины и, бодро запрыгнув в салон, громко захлопнул за собой дверь. Остальные поспешили сделать то же самое, боясь быть оставленными тут, на незнакомой улице. Не отставал от остальных и Граф, и уже очень скоро джип Ашота несся по трассе в сторону Ленинского района.
* * *
– Могу я тебя попросить? – многозначительно посмотрев на Величко, а затем кивнув на дверь квартиры, в которой проживал бухгалтер, спросил Ашот. – Сам не могу, боюсь, со злости раскурочу тут все.
27 
