Последние отзывы

  96  

Когда священник пересек весь квартал с его заваленными мусором незнакомыми дворами и пустыми, уже подготовленными к строительству площадками, сердце совсем зашкаливало. Он вылетел на дорогу, боковым зрением отметил, как несется ему наперерез белый автомобиль обтекаемой формы, но контора Дмитрия Александровича была уже вот она, совсем рядом, и едва стало ясно, что он успевает, автомобиль резко развернулся и через доли секунды скрылся за поворотом – с этой «фирмой» киллеры были явно знакомы и встречаться с ее работниками не хотели.

Он остановился лишь тогда, когда протянул документы молодому охраннику.

– Михаил Иванович Шатунов? – переспросил парень, похоже, ничуть не удивившись запыхавшемуся, испачканному в мелу и пакле священнику. – Проходите, вас ждут. Кабинет номер сто четыре.

«Ну и слава богу! – мысленно сказал священник. – Не все же мне обломы. Видит бог, я заслужил того, чтобы меня хоть где-то ждали нормальные люди!»

* * *

Дмитрий Александрович сразу все понял.

– Не ранены? – быстро поинтересовался он и, получив отрицательный ответ, предложил на выбор щетку, чтобы почистить рясу, или кресло, чтобы сразу приступить к делу. Священник выбрал кресло.

Он начал рассказывать все и с самого начала. Старый опытный спецназовец не пытался ни прервать, ни поправить. И только когда отец Василий упомянул фамилии Копылова и Ковалева, глаза Дмитрия Александровича засверкали живым, острым интересом. Он вставал, прохаживался по кабинету, снова садился и слушал, слушал и слушал.

– Вот этот журнал, – вытащил из-под рясы главную, немного растрепанную улику отец Василий и положил ее на стол.

– Вы снимали копию? – сразу понял Дмитрий Александрович, едва лишь кинул взгляд на вскрытый корешок и криво закрепленные скобы.

Отец Василий кивнул.

– Правильно сделали, – похвалил его Дмитрий Александрович. – Не дойди вы сегодня до меня, и Ковалев остался бы безнаказанным.

– Меня не это беспокоит, – покачал головой священник и пояснил: – Не безнаказанность его.

– А что тогда? – удивился Дмитрий Александрович.

– Понимаете, когда человека приходится наказывать, это всегда слишком поздно, – попытался объяснить свою позицию отец Василий. – Важно остановить человека до того, как он успеет натворить непоправимых вещей.

– Но с Ковалевым ведь так не получилось? – приподнял бровь Дмитрий Александрович.

– А Ковалева важно просто остановить. И это главное.

– Вы сможете пожить в Москве некоторое время? – поинтересовался Дмитрий Александрович, с интересом листая журнал. – Возможно, понадобятся ваши показания.

– Знаете, я не против дачи показаний, – вздохнул священник. – Но у меня прихожане. Вы должны понять. И потом, я дал обещание и к Покрову обязательно должен вернуться.

– Но ведь до Покрова еще три дня? – проявил осведомленность бывший командир спецназа.

– Боюсь, что уже два, – посмотрел на часы отец Василий. – Так что, извините. Что смог, я сделал.

– Огромное вам спасибо, – с чувством поблагодарил священника Дмитрий Александрович. – Огромное…

* * *

Священника по его просьбе отвезли в служебном «Форде» на одну из отдаленных от Москвы железнодорожных станций, и до тех пор, пока отец Василий не поднялся в вагон и не занял свое купе, а поезд не тронулся и не набрал скорость, четыре крепко сбитых бойца контролировали весь небольшой, засыпанный крупным щебнем, станционный перрон.

Он смотрел в вагонное окно и видел, как бегут мимо фонари, как возникают словно из небытия и снова пропадают звенящие, как на пожаре, переезды, как все дальше и дальше уносится прочь от него столь притягательная и опасная одновременно Первопрестольная.

Он твердо знал, что испытания еще не закончились. На то, чтобы прижать Ковалеву хвост, понадобится время. Даже опытный в таких делах Дмитрий Александрович не всесилен, и не сам он будет решать судьбу милиционера-оборотня, нет. Будет череда встреч и договоренностей, будут консультации и опасения, в конце которых решение созреет, и огромная машина МВД начнет свое медленное вращение, порой позволяя уходить от наказания самым расторопным бандитам и ломая хребты нерасторопным, пусть даже их вина и меньше. Таковы законы этой жизни, и именно поэтому таковы законы этой системы.

То, что Ольга теперь живет у родителей, а не с ним, ничуть не смущало и не пугало отца Василия. В конце концов, так надо, да и сколько можно дрожать, что вот еще один опасный судьбоносный поворот, и маленькая жизнь, набирающая силы под Олюшкиным сердцем, решит, что с нее хватит, и лучше уж не появляться на свет, чем жить в таком мире. Этого отец Василий допустить не мог, он готов был перенести что угодно, лишь бы никогда его посвященная господу жизнь не ставила перед ним таких проблем.

  96