Последние отзывы

  88  

– А ты гурман, – насмешливо посмотрел на боцмана Рок, – тебе изыски подавай!

– Что есть, то есть, – ухмыльнулся боцман и наконец вынул изо рта окурок, чтобы вмять его в пепельницу. – А ты разве, кэп, не таков?

Его глаза излучали задиристое лукавство. Он достал из кармана своей огромной бесформенной робы новую сигару и, откусив кончик, со смаком вставил в угол рта и запалил. Потом на миг вынул и, повертев удовлетворенно в пальцах, снова вложил себе в рот.

– Хороший товар, – медленно проговорил он. – Нет, жизнь у нас вкусная, щоб мэни рэпнуться! Ну, бывают, конечно, проколы, – озабоченно посмотрел он на Рока, – а с кем их не бывает!

– Ну ладно, – дружелюбно улыбнулся Рок, – иди к ребятам.

Боцман тяжело поднялся и перед уходом еще раз кинул на Рока внимательный и добродушный взгляд.

Оставшись один, Рок снова лег на люлю. В голове поселилась какая-то свинцовая ясность – наступило время тупой тяжелой трезвости. Конечно, Рок понимал, что все бывает, что за Кристиной стоит фигура Михея, но от этого легче на душе не становилось. Усилием воли он запретил себе вспоминать Веру, но образ сестры по-прежнему витал перед ним. Как только сожаление о допущенном легковерии чуть поослабло, его место заняли тягостные картины прошлого. К воспоминаниям о сестре, о ее такой бессмысленной смерти примешивались опаленные войной пейзажи Чечни, рваная чернота разрухи, стоны раненых, покореженные дома, подорванные бэтээры. Потом, когда горячее липкое дыхание сна дунуло Сергею на веки, из темной бездны возник оскал сатанинской улыбки. Вслед за улыбкой всплыло похожее на омертвевшую маску лицо. Это было лицо Кристины.

* * *

Луганов-старший сидел напротив Коваля в крутящемся офисном кресле, нервно постукивая пальцами по столу. Кабинет губернатора, наряду с официальным шиком, с портретом президента и семейным фото в рамке на столе, имел ряд специфических особенностей, как то: макеты торпедного катера и парусника, декоративный штурвал, размещенный на специальном постаменте, большой компас-сувенир, прикрученный к стене словно часы, указующие время, и в шкафу, за стеклянной дверцей – кубки, грамоты и медали (Коваль в юности был чемпионом области и Союза в парусной регате), белая капитанская фуражка, фото областной команды на фоне яхты, еще одно фото на свежем воздухе, относящееся к периоду активной трудовой деятельности Коваля в качестве старшего стропальщика, где панорамой выступали гуськовые краны и пришвартованные грузовые суда, рабочая каска и – на красной подушечке, в серой коробке – Звезда Героя Соцтруда. Сам того не зная, шкаф стал вместилищем морской спортивной романтики и портовых трудовых будней, являя образ некоего жизненного синтеза, которым так дорожил Коваль и распад которого представлялся ему полной разрухой.

– Я предлагаю все же задействовать Кочеткова, – с озабоченным видом сказал Луганов, – иначе мы ничего не добьемся, а если и добьемся, то ценой грандиозных усилий.

– А у тебя самого никаких подходов к Суровой нет? – приподнял свои кустистые брови Коваль.

– Боюсь, что нет… – задумался Федор Николаевич.

– Я все думаю: сколько он запросит за свои услуги? – почесал лысоватый затылок Коваль.

– Нас сейчас не это должно беспокоить, – возразил Луганов-старший, – а то, как нам гендиректора сменить. За Кириллова – рабочие.

– Предложить ему отступного или компромат нарыть, – небрежно пожал плечами Коваль, – методы стары как мир. – Он сипловато рассмеялся.

– Да и вообще, если у нас будет контрольный пакет, если надавить на акционеров, то, думаю, проблем не будет, – Федор Николаевич бросил на губернатора вопросительный взгляд.

– А что, если Кочетков захочет своего гендиректора? Сможем ли мы убедить, – Коваль сделал упор на слове «убедить», как бы заставляя собеседника вслушаться в подтекст, – мэра, что наш представитель – лучший? Тот, кто окажется максимально полезным на этом месте?

Коваль вздохнул.

– Если б мы могли сами приватизировать этот заводик! – после затяжной паузы воскликнул он и от досады стукнул ладонью по столу.

– Если мы пустим в огород Кочеткова, это, конечно, чревато… Но у нас нет иного выхода. А под Кочетковым – Феклистов и Чеботарев, – поморщился Луганов-старший.

– Тот самый Чеботарев, – ткнул Коваль в свернутую пополам газету, лежавшую на углу стола на горке прочей печатной продукции, – которого в щепки разнесло?

  88