Особенно,... 
78 
Полунин молчал, опустив глаза. От слов Дмитрия в его душе смешались обида на этого юнца за нравоучение и понимание того, что Миронов все-таки прав. А Дмитрий, не замечая ничего этого, встал с кресла и принялся расхаживать по гостиной.
– Давай трезво посмотрим на вещи. Ни ты, ни я не желаем быть в конфликте с законом. И это вполне естественное желание любого человека, которого этот закон устраивает. А что делать, если закон несправедлив?
– Я уже слышал это тысячу раз, – усмехнулся Полунин. – Любой ворюга на улице тебе скажет, что он грабит прохожих только потому, что из-за нашего закона не может нормально жить. А что будет, если закон каждый начнет перекраивать так, чтобы именно ему жилось хорошо?
– А что будет, если никто не станет помогать правосудию исполнять законы? – ответил вопросом на вопрос Миронов. – Какую они силу тогда будут иметь?
– И ты называешь ограбление Томашевского помощью правосудию? – рассмеялся Полунин. – Хороший же из тебя помощник! Тоже мне, Робин Гуд выискался.
– Да хоть горшком назови, только в печку не ставь! – горячо проговорил Дмитрий. – Отобрать у Томашевского деньги – это все равно, что вырвать ядовитые зубы у змеи. Это не ограбление, а хирургическое вмешательство.
– А как же твои принципы? – с усмешкой поинтересовался Полунин. – Еще несколько часов назад ты сам говорил, что, нарушив их однажды, можно потом каждому своему поступку находить оправдание. Чего тогда стоят твои слова?
– Меньше, чем жизнь твоего сына, – Миронов резко обернулся к Владимиру. – Ты уже прячешь Антона. А что будет, когда Томашевский узнает, что акции по-прежнему у тебя? И, хочешь ты того или нет, тебе придется выбирать между обещаниями покойнице и здоровьем малыша.
– Есть и еще один способ, – пробормотал Полунин, задетый за живое справедливостью слов Дмитрия. – Акции «Нефтьоргсинтеза» можно просто продать.
– И ты решишься на такое? Плюнешь на то, что Либерзона посадят в тюрьму? Забудешь о том, что Анна погибла именно из-за этих акций? В конце концов просто позволишь Томашевскому и дальше жить спокойно, посмеиваясь над тобой? Не верю! Не такой ты человек.
– Откуда ты знаешь, какой я? – пробурчал Полунин и добавил: – Все, хватит разглагольствовать. Время позднее. Пора спать ложиться.
– Так что ты решил? – спросил его Дмитрий.
– Ничего, – ответил Полунин. – Давай ложиться спать!
Миронов несколько секунд пристально смотрел на него, а затем, тяжело вздохнув, забрал свою чашку кофе и вышел из гостиной. Владимир остался сидеть и слушал, как Дмитрий укладывается спать в соседней комнате. Миронов долго возился и что-то бормотал себе под нос, видимо, продолжая спор с Полуниным. А когда он наконец затих, Владимир встал с кресла и принялся стелить себе постель на кожаном диване в гостиной.
Когда Полунин лег, дома наступила почти полная тишина. Слышно было лишь, как работают компьютеры. Да иногда с улицы доносился шум проезжающих мимо машин. Полунин закинул руки за голову и попытался уснуть. Однако сон не шел, прогоняемый воспоминаниями о вечернем разговоре с Юсуповым. Сам не желая того, Полунин принялся тщательно анализировать предложение потомка древнего княжеского рода. И с каждой минутой оно казалось Владимиру все менее и менее абсурдным.
Собственно говоря, ничего особо ужасного в предложении Юсупова не было. Полунин раньше занимался делами и похуже. И Владимир понял, что его отказ от плана князя объясняется не более, чем упрямством. Полунин просто решил доказать всему миру, какой он сильный и принципиальный человек. И ничего хорошего из этого не получалось.
Сейчас на кону стояла судьба его сына. И Полунину вдруг показалось глупым и абсурдным все, сделанное им за последние два месяца. Да, косвенная вина за смерть жены так и будет лежать на Владимире до конца его дней. Никто и не спорил с ним о том, что с прошлой жизнью нужно заканчивать. Но так ли верен способ для этого, который Полунин выбрал?
Он вдруг почувствовал, что с его глаз спала какая-то пелена, и, оглянувшись назад, понял, что вел себя, как сумасшедший. Словно волк-подранок, единственный оставшийся в живых из стаи после большой облавы. Он выл от отчаяния и одиночества и, чтобы не испытать еще раз весь ужас от грохота ружей и цепочки красных флажков, умирая от голода, все же поклялся никогда не красть баранов из колхозного стада. Но голод не тетка! И для того чтобы выжить, хищник должен охотиться.
78 
