Особенно,... 
85 
– Владимир предлагает мне поучаствовать в одном интересном деле. – Юсупов сел рядом с Мироновым.
Полунин устроился напротив. Беседующих разделял низкий столик на изогнутых ножках, явно антикварный.
– И мне, представь, тоже, – усмехнулся Миронов, задиристо взглядывая на князя.
Потом Миронов сел на своего конька – стал хвалить заграничную жизнь и иностранок.
– Соловьем заливается, – подмигнул Полунину князь. – Сам недавно ратовал за Россию, высмеивал западный образ жизни, а теперь изменил свое мнение с точностью до наоборот. Экий хамелеон!
– Ты ставишь мне в упрек, что я не могу устоять перед обаянием француженок, например? – с притворным возмущением ответил Миронов.
– Я ставлю тебе в вину неустойчивость твоих взглядов, усматривая в этом крайнюю неблагонадежность тебя как друга и делового партнера! И потом, как давно ты видел иностранок, то есть как давно спал с ними? – захохотал Юсупов.
– Фи, какая пошлость! – скривился Миронов.
– Полунин не даст соврать – вам, други мои, открыты тайны сердца моего, – нараспев произнес князь. – Ну же, Владимир, подтверди, что благородней меня не найти человека!
Полунин засмеялся. Девушка Лола предложила всем занять места за столом.
Полунин подцепил двумя специальными плоскими ложками с длинными ручками шматок салата и опустил себе на тарелку, в то время как Лола накладывала Миронову.
– Так давайте все побыстрее обсудим, – предложил Миронов.
– После застолья, если позволишь, – улыбнулся Полунин.
– И правда, господа, ешьте, пейте. Вечно эта наша русская привычка болтать за столом о делах! – согласился с ним князь.
Когда Лола подала коньяк и кофе, Полунин заговорил о делах.
– Дима, я уже говорил, что хочу обратиться к тебе с новой просьбой...
– Догадываюсь, с какой, – лукаво прищурил оба глаза Миронов, – чтобы я залез в тот самый файл, который уже открывал, и попробовал все вернуть на свои места. То есть убрать непрошеного акционера и занести имена настоящих акционеров.
– Да, моей жены и Веселовского Александра Михайловича, – улыбнулся Владимир. – Я буду тебе очень признателен.
– Знаем мы вашу признательность, – шутливо отмахнулся Миронов.
– А к тебе, князь, у меня... – переключился Полунин на Юсупова, но тот не дал ему договорить.
– Я знаю, где достать в Москве фальшивые доллары, – быстро сказал он, – и машинку для проверки липовых банкнот.
– Вот и славно, – снова улыбнулся Полунин. – Только нашу, отечественную, из самых последних. Эта машинка может с точностью определить качество купюр, тогда как американские, например, пропускают фальшивки, изготовленные по самым высоким стандартам.
– А что, если в казино наши машинки? – встрял Миронов.
– Не думаю, – усмехнулся Полунин, – наша братва равняется на все американское: кухню, фильмы, образ жизни и мысли. Но на всякий случай надо проверить. Предлагаю тебе, изменив внешность, посетить казино Меченого, для разведки, так сказать.
– Об этом я позабочусь, – сдержанно улыбнулся князь, – как и о гардеробе.
– Я завтра лечу обратно, можете ко мне, если хотите, присоединиться, – предложил Полунин.
– Замечательно, – радостно улыбнулся Миронов. – Звоним в аэропорт, заказываем билеты. Каким ты вылетаешь рейсом?
Полунин назвал рейс. Миронов уже набирал номер. Он заказал два билета. Полунин сообщил ему свою новую фамилию, под которой он сейчас жил.
– Вижу, – усмехнулся князь, глядя на Полунина, – что мой подарок тебе все-таки пригодился.
– Все в жизни когда-нибудь может пригодиться, – философски изрек Полунин.
– У меня еще будет время заскочить в магазин, заехать за фальшивками и взять детектор. А потом еще купить парик.
На том и порешили. Ночь Полунин провел в квартире Миронова. К обеду следующего дня компания уже была в аэропорту. Князь предложил отметить вылет шампанским. Купил в кафе бутылку «Русского» и пригласил товарищей разделить с ним столик. Владимир лишь пригубил шипучки, зато Миронов с видимым удовольствием опорожнил три пластиковых стаканчика.
Наконец объявили регистрацию. Все обошлось без эксцессов.
Друзья вошли в салон самолета и заняли свои места. Полунин летел все по тому же поддельному паспорту, что дало компании повод для зажигательного веселья. Они с нарочитой строгостью и пристальностью приглядывались к физиономии Полунина, потом опускали глаза в его документ, словно хотели просверлить бумагу насквозь, потом снова поднимали очи, пронзали Владимира зондирующими взорами, переглядывались, недоверчиво и придирчиво усмехались и сокрушенно качали головами. Эта безрассудная пантомима потонула вскоре в бурлящем море смеха. Впрочем, смеяться, как оказалось, было еще рано.
85 
