33 
Молодой человек резко остановился и уставился на доктора, словно пытался вспомнить что-то важное.
– Гонорар... – хмуро напомнил врач.
Кузьма отмахнулся, словно услышал несусветную глупость.
– Деньги будете получать тоже через нашего сотрудника, – заявил он. – Сегодняшний гонорар получите, я думаю, в ближайшие дни. Никто вас обманывать не собирается.
Лицо у доктора вытянулось. Однако он сумел взять себя в руки.
– Каким образом я найду вашего сотрудника? – с неприязнью спросил он.
– Он вас сам найдет, – сказал Кузьма. – Запомните – он назовет себя Артуром...
* * *
Мы с Мариной бродили по самым глухим уголкам парка, наслаждаясь тишиной и свежестью воскресного дня. Сквозь кроны деревьев на нас лился прозрачный зеленый свет, птички щебетали где-то совсем рядом, упругие стрелы молодой травы покачивались по краям тропинки. Иллюзия покоя и благословенного одиночества.
– У тебя никогда не было такого ощущения, – со вздохом спросила Марина, – что ты родился не в то время?
– Пожалуй, да, – ответил я. – Предпочел бы прожить жизнь в тех исторических пределах, когда не было галопирующей инфляции...
Марина презрительно сжала губы.
– Ты, как всегда, упражняешься в остроумии. Бесчувственный и ограниченный тип, как и все мужчины. А я бы действительно хотела родиться в те далекие времена, когда у людей еще были живы чувства и совесть. Мне бы хотелось быть тургеневской героиней, бродить в одиночестве по тенистым аллеям, грезить о романтическом идеале, плакать в подушку и помогать бедным...
Мне подумалось, что эти мечты, при всей их невинности, трудноосуществимы теперь даже в мелочах. Взять хотя бы тенистые аллеи. В общественных парках они всегда чреваты сюрпризами, и в самые романтические минуты на них вдруг, как черти из коробочки, появляются встрепанные парочки, в волосах которых запутались травинки и прошлогодние листья, или почтенное семейство с выводком вопящих, перемазанных мороженым детей, или компания развинченных рэперов с оглушительным бум-боксом, или смертельно пьяный и безнадежно заблудившийся мужик, чем-то неуловимо похожий на трактор, пробивающийся через целину. Но вслух я сказал:
– Тогда тебе повезло. Ты родилась как раз вовремя. Разве что тебе не нужно бродить в одиночестве и грезить об идеале – он рядом с тобой. Причем вышло так удачно – я как раз бедный, и ты можешь помогать мне хоть двадцать четыре часа в сутки...
Марина осмотрела меня критическим взглядом, в котором прятался едва сдерживаемый смех.
– Увы, – сказала она. – Ты прав только насчет бедности. Да и то, скорее это бедность духа... Ты даже не способен уразуметь моих нравственных исканий...
Я изобразил на лице важность и ответил:
– А вот это уже полнейшее заблуждение. Я, как тебе известно, имею диплом врача, а таковой диплом косвенно свидетельствует, кроме всего прочего, о высокой нравственности его обладателя!
– Многие пытаются прикрыть дипломом ту зияющую пустоту, которая на самом деле царит в их душах, – веско возразила Марина. – А в твоем случае я вообще бы настаивала на экспертизе. У меня есть серьезные основания полагать, что ты свой диплом приобрел на черном рынке.
– Вот они, тургеневские героини! – горько сказал я. – Едва жертва расслабилась – тут же экспертиза, подписка о невыезде...
Марина работала криминалистом. Во времена отчаянного передела собственности на нее было совершено покушение. Она осталась жива, но с практической работой было покончено. Теперь она преподавала в Высшей школе милиции. Поэтому я полагал, что моя шутка не вызовет у нее отрицательной реакции. Однако она посмотрела на меня достаточно скептически и укоризненно покачала головой.
– Нет, – сказала она с грустью. – Я действительно начинаю понимать феминисток и лесбиянок... Мужчина никогда не сможет постичь мир женской души. Мужчина груб и незамысловат, как носорог... Ты со мной согласен?
– Ну, не все, – в тон ей ответил я. – Вот я слышал, что мужчины-гомосексуалисты очень даже могут постичь мир женской души. Тебе не приходилось общаться? Кстати, мне недавно по секрету сообщили, что мой новый завотделением – «голубой»!
– Кстати, как тебе работается на новом месте? – серьезно спросила Марина, пропуская мою информацию мимо ушей. – Ты ничего мне не рассказываешь...
– Может быть, не будем о грустном? – с улыбкой заметил я.
Марина в притворном ужасе подняла брови.
33 
