18 
– Мне остаться, – спросил Шакирыч, – или уйти?
– Останься пока, – спокойно ответил Полунин и, вернувшись к своему столу, сел в кресло.
Через несколько секунд дверь кабинета отворилась, и его порог переступили двое молодых людей.
Первым вошел высокий, широкоплечий парень, одетый в дорогой светло-серый костюм, ладно сидевший на его худощавой фигуре.
На вид ему было лет двадцать пять-двадцать восемь, его черные волосы были аккуратно подстрижены и зачесаны назад. Черты его лица казались правильными и красивыми, но только издалека. Взгляд его светло-серых глаз был холодным и малоподвижным, а постоянно блуждающая на тонких губах усмешка придавала его лицу несколько надменное выражение.
Одет он был модно и даже изысканно. Дорогой костюм, белоснежная рубашка, модный галстук с заколкой. Обут в дорогие кожаные ботинки.
Следом за ним, держась на отдалении, вошел невысокого роста худенький брюнет, чьи кучерявые волосы на голове были в некотором беспорядке.
Так же как и на первом визитере, на нем были надеты костюм, рубашка и галстук. Лицо у него было худое, продолговатое, нос длинный, с горбинкой, губы маленькие, плотно сжатые, взгляд черных глаз внимательный и настороженный.
Вошедший первым гость подошел к столу Полунина и движением ноги подвинул к себе стоящее рядом свободное кресло, после чего решительно уселся в него, расстегнув предварительно пуговицу своего пиджака.
Положив руки на подлокотники кресла и чуть склонив голову набок, гость пристально посмотрел в лицо Полунина.
Второй посетитель не стал садиться, а встал возле первого, стреляя глазами то в Полунина, то в Шакирыча. Губы его как-то странно дергались, словно их владелец еще не решил, стоит ему улыбаться или нет.
– Как я понимаю, ты и есть Володя Седой? – заявил сидящий напротив Полунина визитер.
– Вежливые люди называют меня Владимиром Ивановичем, – ответил Полунин, продолжая спокойно разглядывать непрошеных гостей.
Его визави только усмехнулся и представился:
– Меня зовут Сатаров Олег Григорьевич. Слыхал, наверно, обо мне?
– Слышал, – ответил Полунин, – а это кто за твоей спиной, твой телохранитель?
– Шутник, – криво усмехнулся Сатаров. – Он так же похож на моего телохранителя, как этот верзила на твоего бухгалтера, – при этих словах Сатаров кивнул на прислонившегося к подоконнику Шакирыча.
– Зря ты смеешься, Шакирыч мастер на все руки, он тут и бухгалтером работает. Во всяком случае, ему можно доверить деньги, – добавил Полунин.
– Моя фамилия Веселовский Александр Михайлович, – заявил стоящий за спиной Сатарова мужчина. – Я генеральный директор завода «Нефтьоргсинтез».
– А у меня пока здесь еще не филиал вашего завода, чтобы вы врывались сюда без стука и рассаживались здесь, как у себя дома, – холодно произнес Полунин.
– Вот именно что пока, – с усмешкой парировал Сатаров, – до меня дошли слухи, что ты работаешь над этой проблемой. По крайней мере ты начал скупать акции нашего завода вместе со своим дружком Антохой-Самбистом.
– Мы знаем, что это его люди пасут круглосуточно этого придурка Соловейчика, – сказал стоящий за спиной Сатарова Веселовский. – Жаль, что я не уволил этого идиота раньше.
– Жаль, что мы не закопали его еще раньше, – добавил Сатаров. – В нашем городе одним придурком было бы меньше, а воздух стал бы чище.
– Да уж, – улыбнулся Полунин, – это все надо было проделать раньше, сейчас это будет сделать труднее.
– Вот что я тебе скажу, Седой, – тихо проговорил Сатаров, слегка подавшись вперед, – и лучше бы тебе сделать так, как я тебе скажу. Забирай-ка ты своего еврея и сваливай с завода, пока я не вышвырнул вас оттуда пинком под зад.
– Слушай, ты, пацан, – лицо Полунина побледнело, челюсти плотно сжались, на скулах заходили желваки, однако голос был по-прежнему спокойным и невозмутимым, – если ты продолжишь беседу в таком же тоне, то сам вылетишь отсюда вместе со своим евреем. Если же ты пришел сюда поговорить, то говори нормально, как человек, а не как шпана из школы дефективных.
Лицо Сатарова словно окаменело, глаза немигающе уставились на Полунина, губы плотно сжались. Казалось, еще секунда-другая – и оба собеседника бросятся друг на друга.
– Пожалуй, им надо поговорить наедине, – сказал Шакирыч, отделяясь от окна.
Он обошел сзади кресло, в котором сидел Сатаров, и, подойдя к Веселовскому, обнял его за плечи и легко развернул, словно картонную игрушку.
18 
