Последние отзывы

  63  

— Вот это реакция, — пробормотала она, — а еще говоришь, что не служил в спецназе.

— Разве я это говорил? — удивился он, меланхолическими движениями расстегивая пуговицы ее платья. Она озадаченно посмотрела прямо ему в глаза и засмеялась.

— А ты могла бы любить такого, как я? — вдруг спросил он, небрежным движением бросив ее одежду на стол, где восторженно резвился Наполеон, гыгыкая и комично морщась.

Зря Влад так необдуманно определил место для Наташиной одежды.

— Это к чему? — подозрительно откликнулась она и чуть оттолкнула его обеими руками. — Это у тебя такое введение, что ли?..

— Введение у Архипа, — саркастически произнес он, — от него, кроме введения, ничего и не дождешься. А, как же я забыл о выведении. Выведет, и тут же на боковую, и ну храпеть! — На его лице неожиданно промелькнуло нечто похожее на отчаяние, и он вцепился пальцами в ее тонкую нежную шею.

— В прошлой жизни ты точно был вампиром.

Он коротко взглянул на нее и беспомощно улыбнулся:

— В прошлой жизни я был наемным убийцей.

— Ты так это сказал, что можно подумать.., не в той, а в этой жизни.

— Значит, ты не могла бы любить меня?

Она соскользнула с колен Влада и в одних удручающе малых по площади прикрываемой поверхности черных кружевных трусиках закачалась перед ним, потом обняла за шею и серьезно сказала:

— Ты очень странный. Ведь я прекрасно понимаю, что ты мог легко и без единого выстрела разделаться с теми тремя оболтусами. Зачем был нужен весь этот ненужный и тревожный фарс?.. Или тебе нужно постоянно.., постоянно держать себя и других в напряжении, чтобы портить нервы этой никчемной игрой? Как вот сейчас.

Она была определенно — и достаточно сильно — пьяна, в трезвом виде она не сумела бы и помыслить о том, что в данный момент так легко выбрасывала на ветер.

Прежде всего потому, что это было глубоко не нужно ей. Но вино не на шутку говорило в мартовской крови, и она произносила эти невозможные и справедливые слова.

Словно по книге какого-нибудь сентиментального британского писателя.

Влад рассмеялся, показывая два ряда ровных белых зубов и, легко подхватив ее на руки, понес в комнату.

* * *

Наташа не могла знать, насколько точно она угадала этого человека. Угадала, потому что в этой жизни — равно как и в прошлой, той, в Афгане, а потом на московских улицах в августе девяносто первого и октябре девяносто третьего, а напоследок в кровавой чеченской бойне — он был тем, кем его так долго и тщательно учили быть. Убийцей. Сначала по долгу службы, а потом, с переходом на рыночные отношения, — по найму. Элитным, вышколенным, экстракласса киллером.

После обучения в «Капелле» и зачетов на выживание, которые они, молодые элитные киллеры ГРУ, сдавали по всему свету, наступило время практических занятий. Определили время и место их — июль 1988-й, Афганистан.

Развернуться и четко определить главные цели работы они не успели: начался вывод советских войск из Афгана, и Влад, взяв на душу грех убиения всего лишь(?!) трех моджахедов в «тренировочном», как его цинично именовал полковник Платонов, бою, навсегда отбыл с земли, в которой навсегда остался его отец, к Владимиру Свиридову было тогда неполных двадцать два года.

Потом начался чудовищный беспредел с развалом Союза, усиливающимся кооперативно-криминальным движением. Потеряв большой фронт деятельности за рубежом, благо потенциальные и самые что ни на есть ярые противники превратились в друзей и партнеров, спецслужбы попытались компенсировать это работой внутри страны, поскольку ее было, как говорится, выше крыши. Деятельность группы «Капелла» фокусировалась главным образом на отстреле особо рьяных предпринимателей и деятелей преступного мира. Государственные структуры усиленно контролировали свой элитарный киллерский отдел, четко отслеживая каждый шаг вышколенных ГРУ убийц. «Левые» заказы, мягко говоря, не приветствовались, и когда один из исполнителей «Капеллы» получил крупный аванс от частного лица на устранение другого частного лица, директора крупного совместного предприятия, полковник Платонов велел «отчислить» зарвавшегося парня из группы.

Об «отчислении» тому сообщила пуля, которая пронзила навылет левую сторону груди.

«Отчислял» его не кто иной, как Владимир Свиридов.

Несложно предположить, что рука его, спускавшая курок снайперской винтовки, не дрогнула, хотя черный крестик оптического прицела легкой паутинкой упал на грудь человека, с которым он, Влад, учился шесть лет, ходил по краю пропасти и подавал руку, когда этот человек вне зачета туда срывался. Принимал руку, когда срывался туда сам. Нетрудно догадаться, что совесть его осталась непотревоженной убийством собственного товарища.

  63