Последние отзывы

  18  

Невдалеке от центрального входа в «Юниверс» остановился красный «Фольксваген», из которого вышел Владимир Свиридов, а за ним – на некотором расстоянии – следовала громадная фигура Фокина.

Они прошли мимо освещенного ярким неестественным светом летнего кафе, мелькнув, как привидения, в скрещивающихся дымных лучах светового шоу, а потом окунулись в прохладное полутемное пространство за дверью из толстого волнистого стекла, непроницаемого для пуль и сцеживающего бушующие там, снаружи, волны света и звука до невнятного бормотания и мягкого, ласкающего взгляд полумрака.

– Здорово, братан, – небрежно бросил стоящему на входе охраннику Свиридов и прошел дальше, а Афанасий остановился и, положив руку на плечо дюжего секьюрити, сказал:

– Ну че, как жизнь, Самсон?

– Да ниче. А он куда, этот, как его, Спиридонов, что ли? К шефу?

– Кто?

– Ну он… Спири-до-нов?

– А, Свиридов? К шефу, – сгустив голос до негромкого проникновенного баритона, особую задушевность которому придавали выпитые только что сто граммов отличнейшего коньяку, ответил Афанасий. – Ненадолго.

Тем временем Влад поднялся на второй этаж и вошел в приемную директора клуба.

Здесь сидел второй охранник, а с ним – секретарша, рубенсовская дамочка роскошных форм, чисто в восточном вкусе Романа Ильича, который наполовину был грузином.

Охранник, чья рука весомо возлежала на пухлом колене секретарши и порывалась проникнуть выше, вскинул глаза на Влада и произнес:

– А, Владимир Антоныч, что ли? К боссу? Так он того… занят.

– Занят? Случайно не тем же, чем и ты, Круглов? – сухо спросил Владимир.

– Не-е-ет! – засмеялся тот. – Он в компе роется. Попозже, попозже зайди. Телку хочешь?

– Эту, что ли? – спросил Влад, вынимая пистолет с навинченным на него глушителем и дулом непринужденно указывая на секретаршу. – Не, я таких не люблю: толстовата будет. Мне нравятся в духе моей Наташки, стройные.

Челюсть секретарши отвалилась от ужаса, но не потому, что на нее так сильно подействовали слова Влада, а по той простой причине, что дуло пистолета оказалось в метре от ее личика.

– Э-э, Володя, – сказал Круглов, предостерегающе поднимая руку, – ты это, не крути пушкой-то. Еще выстрелит ненароком.

– Вот этого-то я и боялся, – сказал Свиридов, переводя пистолет на Круглова и дважды нажимая на курок.

Два негромких хлопка, словно звуки открытой пары шампанского, легонько погладили стены приемной и угасли, растворившись в прохладном комнатном воздухе, как крем жирными мазками входит в ухоженную кожу.

– Э-э… а…

Секретарша разодрала рот в диком вопле, но он оказался беззвучным, потому что в следующее мгновение между ее потемневших обессмыслившихся глаз возникло маленькое черное отверстие от пули и распустилось кровавым огненным цветком.

Секретарша, к несчастью для себя не входившая в категорию женщин, предпочитаемых Владом Свиридовым, рухнула на пол вслед за охранником – с точно таким же идеально круглым, отстоящим на абсолютно равном расстоянии от обоих глаз отверстием во лбу.

– Несерьезно все это, – тихо пробормотал Влад и, перешагнув через трупы только что застреленных им людей, открыл дверь в директорский кабинет.

Роман Ильич, полноватый лысеющий мужчина в белой рубашке, сидел перед ноутбуком и даже не поднял на Свиридова глаз, только сказал хорошо поставленным звучным голосом, в котором внятно слышалось раздражение:

– Я же просил меня не беспокоить.

– Вас никто больше не побеспокоит, Роман Ильич, – сказал Влад, усаживаясь на низенький кожаный диван напротив директорского стола. – Мне только хотелось бы узнать, на какой расчетный счет были переведены двести тысяч долларов, полученных вами за крупную партию оргтехники?

Роман Ильич конвульсивно отодвинул от себя ноутбук и поднялся с кресла.

– Свиридов? – выговорил он. – Но Анатолий Павлович ничего не говорил мне насчет того, чтобы…

– Анатолий Павлович много чего не говорил, да и не делал тоже. И вам рекомендовал не делать, да вы его не послушались. Я так думаю, что мне придется повторить свой вопрос: так на какой расчетный счет были переведены двести тысяч долларов, полученных вами за партию оргтехники?

– Я не понимаю… – начал было Рублев, но Влад перебил его порывистым жестом руки, в которой был зажат пистолет, и Роман Ильич оборвал сам себя, а потом закивал, как китайский болванчик, и произнес:

  18