Особенно,... 
28 
Возможно, свое действие оказало вино. Или она просто слишком долго была одна. Возможно, она хотела попробовать начать новые отношения, хотя и побаивалась. Но, как бы там ни было, впервые после того, как умер Джек, Дженни почувствовала себя живым человеком, радующимся общению с противоположным полом.
Проведав девочек, Дженни вернулась обратно к столу. Она села и мечтательно посмотрела вдаль, любуясь заходом солнца.
Тай придвинул свой стул поближе к ней.
— Как тебе десерт? — спросил он, кивая в сторону яблочного пирога.
— Восхитительно, — кивнула она.
— У тебя кусочек остался на губе, — сказал он хриплым голосом, его взгляд не отрывался от ее лица.
От волнения Дженни не могла ничего сказать, поэтому просто кивнула.
— Сейчас я тебе помогу, — прошептал он. Дженни пронзила легкая дрожь. Разум велел ей сейчас же встать и уйти, но ее сердце было покорено обаянием этого человека.
Он страстно и нежно поцеловал уголок ее рта, что был испачкан пирогом, а потом впился губами в ее губы, и Дженни ответила на поцелуй, который был слаще любого десерта в мире. Это было волшебством, счастьем, светом в конце тоннеля… Дженни почувствовала себя заново родившейся, живой, любимой.
Тай прижимал ее к себе, продолжая целовать. Они не могли остановиться, пока с губ Дженни не сорвался стон.
— Жаль прерывать вас, — провозгласил Сэм, приход которого ни Тай, ни Дженни не заметили, — но девочек уже надо укладывать спать. Ава хочет, чтобы пришла мама и поцеловала ее на ночь, а Морган требует, чтобы папа рассказал ей сказку.
Дженни, смущенная, отпрянула от Тая:
— Что? А-а-а… хорошо. — Она прокашлялась и, отвернувшись от Сэма, молвила: — Конечно, девочкам пора ложиться спать. Нам надо идти, Тай. В смысле, идти к девочкам.
И Дженни поспешила в дом. Ее лицо горело, ноги отказывались слушаться.
Когда девочки были уложены, Дженни осталась наедине со своими мыслями и воспоминаниями. Боже, она снова позволила Таю поцеловать ее. И жарко ответила на его поцелуй. Она… Она… Что она наделала?
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Тай стоял на кухне, прихлебывая теплое молоко, которое разогрел себе сам, хотя сейчас он предпочел бы тонизирующий чай, который каждый вечер готовила ему Дженни. Он устал, но чувствовал, что не сможет уснуть, потому что никак не мог успокоиться. Он во всех подробностях вспоминал ужин с Дженни. Чем больше времени он проводил с ней, тем больше ею восхищался. Ее красотой, умением общаться с детьми, ее смехом… Ему все в ней нравилось, все, вплоть до мелочей!
Он больше не мог отрицать очевидное. Дженни поселилась в его сердце. И это пугало его. А что, если и она оставит его? Он этого не переживет!
— Тоже не спится? — спросила Дженни, появляясь на пороге кухни.
Его сердце бешено заколотилось от счастья и волнения при виде своей феи. Она была совершенством. И ей был к лицу синий костюмчик-пижама. Даже слегка растрепанные волосы придавали ей очарование.
— Не спится, — кивнул Тай. Ему так хотелось подойти к ней, обнять ее и никуда не отпускать.
А почему бы и нет? Он устал бороться с чувствами, которые испытывал к этой женщине. Он больше не мог совладать с собой. Тай медленно, но решительно подошел к ней и притянул к себе. Ни слова не говоря, он впился губами в ее губы. Дженни тотчас же обняла его и ответила на поцелуй.
А потом сказала:
— Тай, я так надеялась, так ждала, что поцелуешь меня снова…
Чувствуя, как счастье переполняет его, Тай признался:
— Я думал о тебе весь вечер и не мог уснуть.
Она кивнула:
— И я все это время думала о нас. — Посмотрев ему в глаза, она спросила: — Как ты думаешь, мы поступаем правильно?
Тай перевел взгляд с ее глаз на ее губы. Он не был уверен, что это и есть ответ, но он снова поцеловал ее, вложив в свой поцелуй всю страсть и желание, которое испытывал.
Он не мог оторваться от ее губ, ему хотелось подхватить ее на руки, унести в свою спальню и заниматься с ней любовью до утра. Но Дженни наверняка пока еще не готова перейти к таким отношениям. Когда он оторвался от нее, Дженни, переведя дыхание, сказала:
— После такого поцелуя я, пожалуй, не смогу ответить на свой собственный вопрос.
— Я тоже, — кивнул он, проводя рукой по ее мягким волосам. — Но разве это плохо?
Вздохнув, Дженни с лукавой улыбкой ответила:
— Если честно, то не знаю. Я смущена и растеряна.
28 
