Последние отзывы

  42  

— Я не знаю, где они. — Диана скрестила на груди руки между своей набухшей грудью и огромным животом.

— Я должен поверить тебе на слово?

— Но ты же не захочешь затевать еще одно судебное разбирательство? Да и что для тебя такие суммы? Ничтожные крохи. Гроши. Просто плати и оставь меня в покое. А с ним я буду разрешать тебе видеться в любое время.

— Мне нужно увидеть результаты теста, — настойчиво повторил Синклер.

Диана не была прирожденной лгуньей. И если она не хотела показывать ему документы, то наверняка неспроста.

— Нет, не нужно. У меня истекает девятый месяц. Девять месяцев назад мы еще были женаты, — зло бросила она. — Значит, ребенок твой. Считать умеешь?

— Если бы ты не изменяла мне во время брака. Разве ты сама в этом не призналась?

— Я сказала это только потому, что в Нью-Йорке черта с два разведешься, если никто никому не изменял. — Да, именно это Диана все время твердила, а он ей верил. — Я забеременела, когда была еще замужем, значит, ты — отец.

— Я больше не могу верить тебе на слово. Придется сделать еще один тест.

— А я не хочу подвергать ребенка опасности, позволяя тыкать себе в живот иглой! — Она выпучила глаза.

— Тогда мне придется подождать, пока он родится.

Если ребенок его, он проглотит злость и разочарование и постарается сделать все от него зависящее, чтобы улучшить ситуацию. Если же нет…

— Энни! — Бабушка Пэт с чувством обняла ее. — Почему тебя так долго не было?!

— Я же приезжала на Рождество. — Жалкое оправдание. — Все это хозяйство… его просто так не оставишь. — Она вчера уволилась из Дог-Хабор и, собрав чемоданы, уехала ранним поездом.

— Ты надолго? — Бабушка Пэт чуть отстранилась, чтобы получше разглядеть любимую внучку. — Ты бледная, прямо как вареный кальмар. Ты не больна?

Энни потрясла головой и попыталась улыбнуться:

— Все в порядке. Я… я хотела бы остаться здесь, пока не найду новую работу. Если можно, конечно…

— Ты уволилась?! — Казалось, изумлению бабушки не было предела.

Энни кивнула:

— Да. Я провела там шесть лет и просто завязла в этой рутине.

— Сейчас не так легко найти место, детка. Вот и сестра твоя до сих пор ищет.

— Знаю… Но у меня все равно не было другого выхода.

— Похоже, тут еще что-то есть. — Бледно-голубые, почти молочные глаза не мигая смотрели на нее. — Я всегда могу это сказать.

— В общем… там был один человек… — Энни почувствовала, как к горлу подступают рыдания. — Но теперь между нами все кончено. — Хорошо, что их фотографии не попали в большую прессу.

— Ох. — Бабушка Пэт скрестила руки на своем круглом маленьком животике. — Бедная девочка. Скажи своей бабушке, где его найти, и я быстро вправлю мозги этому обалдую.

Энни невесело рассмеялась:

— О, если бы все было так просто.

— Ну ладно, ладно, иди распаковывай вещи. В твоей комнате мы устроили небольшой склад, но… все это куда-нибудь можно убрать.

Но места не нашлось, так что ночью Энни оказалась в окружении бакалейных коробок, наполненных «сокровищами» с распродажи, к чему в последние годы пристрастились ее мать и бабушка. А вдруг, если порыться, там нашлась бы и часть старой шотландской чаши? О да, конечно. Вероятность — единица, деленная на бесконечность…

Постель была узкой и ужасно неудобной.

А Синклер… Синклер, вероятно, был сейчас с распрекрасной Дианой, с нетерпением дожидаясь своего первенца. Уставившись на покрытую паутиной старую люстру, Энни старалась не думать о своей уютной спальне в Дог-Хабор, мягко шелестящих за окном деревьях и протяжных криках сов. Все это осталось в прошлом. Будущее теперь зависело только от нее. Завтра Энни запишется на вечерние курсы в местный колледж. У нее имелись сбережения, отложенные на покупку дома. Какое-то время она сможет на них жить.

Она совсем не хотела знать, что будет с Синклером и Дианой. Он покинул ее без малейших колебаний. И о чем это говорило? Вряд ли о том, что у него к ней сильные чувства. В конце концов, Синклер сам признался, что не обращал на Энни никакого внимания, пока она не надела викторианское платье.

Пружины матраса жалобно скрипнули, когда, проснувшись рано утром, она выбралась из постели. Солнечный свет бесцеремонно палил сквозь уродливые нейлоновые занавески с пестрыми цветами. Она уже давным-давно привыкла к другому стилю и теперь на всю жизнь была приговорена ценить дорогие вещи.

  42