75 
— Все-таки что в ней, Георгий Кузьмич?
— Секрет. Потерпите немного.
— Я вижу, дело сдвинулось с мертвой точки.
— Как вам сказать… Поживем — увидим. Я, между прочим, успел с утра в охотничье хозяйство смотаться. Двустволка та вашему брату принадлежала. Это и старший егерь подтвердил, и сторож Волкогонов, у которого Михаил комнату снимал. И пуля вроде бы из той же пачки — мы с Семенычем у него на подоконнике початую нашли. Пули, что из одной пачки, обычно литьем схожи. Ну, если вы не охотник, вам не понять. Разумеется, весь этот товар мы пошлем на экспертизу. Но я думаю, это уже дело десятое. Да вы не огорчайтесь — это очень хорошо, что и двустволка и пуля его оказались. Оно и без того путаное дело. Хотя, если я все себе правильно представляю, — проще пареной репы.
Моторка стояла напротив нефтебазы. Возле нее дежурил милиционер и ватага пацанов.
— А доктор наш в городе, на совещании, — сообщил Ермаков, вылезая из «газика». — Мы с ним утром пари заключили на эту моторку. Он мне говорит: «Даю тебе, Кузьмич, три дня сроку, по истечении которых ставишь мне ведро тех самых раков, которые мою моторку стащили, и полдюжины пива в придачу. Как возмещение за материальный, а более всего моральный урон. Я, — говорит, — на совещании как раз три дня пробуду, так что встречай раками и пивом». Придется на привозных перейти, с городского базара. Эх, люблю я городских раков!
Моторка была того же ядовито-голубого цвета, что и та, которая чуть не наехала на Лизу. Впрочем, такая же была и у Саранцева, и у Марьяны.
— Где же вы ее отыскали?
— В хитром местечке. Это ведь я тебе, тезка, подсказал, а? — обратился Ермаков к милиционеру в брезентовой накидке, ревностно следящему за тем, чтоб пацаны не переступали за черту, прочерченную им на сыром от дождя песке.
— Верно, Кузьмич, — кивнул милиционер. — Тебе, как охотнику, на том берегу известны каждый бугорок и ямка.
— А место и на самом деле хитрое. Возле белого бакена, что напротив парома, есть старое русло. В нем детвора мальков ловит. Оно километра полтора лесом петляет и вроде бы кончается возле лесхозовских владений. Ан нет: на самом деле оно камышом заросло так, что воды не видно. За камышом есть заводь. Только сушей туда не пройти — ежевика в человеческий рост стеной стоит. Я в той заводи прошлой осенью десятка полтора уток настрелял. Ты, тезка, никому про нее не рассказывай. Представляете, Сергей Михайлович, над ней вербы чуть ли не макушками смыкаются…
Он эту заводь знал. Они с Людой обнаружили ее весной, когда заканчивали девятый класс. Катались на лодке, по очереди сидя на веслах. Потом Люда предложила переехать на левый берег за желтыми кочетками, которые были там в два раза крупней, чем на правом. Они медленно плыли узким старым руслом, петлявшим между заросшими заячьей капустой и конским щавелем полянами. Люде вздумалось наломать прошлогодних камышин. Так они и обнаружили эту заводь. По пути домой Люда несколько раз предупредила его, чтобы он никому не рассказывал про это местечко за камышами. «Пускай у нас с тобой будет свой затишек, — говорила она. — А что, построим себе шалаш на плаву. Ты будешь ловить рыбу, а я корзинки из ивняка плести. Продадим все это добро на базаре, и я куплю себе капроновые чулки и босоножки на высоких каблуках, как у нашей исторички. Тогда ты сразу захочешь на мне жениться. А то кому я нужна в своих дырявых чулках с потресканными пятками…»
Плетнев так и не понял, шутила Люда или говорила серьезно.
— Вот, полюбуйтесь, Сергей Михалыч, — отвлек его от воспоминаний голос Ермакова. — Сорок четвертый размер. — Он вертел в руках резиновый сапог, который вынул из ящика под передним сиденьем лодки. — Можно сказать, новые. И след четкий оставляют. Ну точно как под окном. — Ермаков проворно стянул с ноги ботинок, обул его в резиновый сапог и топнул им по влажному песку. — Такой след был у Царьковых на порожке? А, Сергей Михалыч?
— Вроде бы такой. Но ведь Лиза… Елизавета Васильевна сказала мне, что в такие сапоги сельпо весь район обуло.
— Так-то оно так… — Ермаков быстро переобулся в свой ботинок. — А ну-ка, пошли к Фролову. А ты, тезка, на посту оставайся. Потом тебе все расскажем.
* * *
Фролов сидел на маленькой скамеечке в летней кухне и переливал керосин из канистры в большую бутыль с узким горлышком.
75 
