104 
– Не тур, а одна сплошная катастрофа, – сказал муж, первым нарушив затянувшееся молчание.
– Рауль, выслушай меня, пожалуйста.
– Что ты хочешь сказать? – глухим голосом спросил он. – Я уже увидел все своими глазами.
– Рауль, наша беда в том, что мы изначально молчали. Ты и я, хоть еще раньше договорились все проблемы решать вместе. Не замалчивая их. Молчание отнюдь не золото, если дело касается недопонимания и подозрений в отношениях.
– Я не хотел говорить об этом – о своих подозрениях. Мне казалось это неправильным, нелепым – подозревать тебя. Но этот мужчина… Не знаю, откуда он взялся и как давно ты с ним… знакома. Я заметил, что он ездит за нами. Он писал тебе письма: я нашел конверт в одном из номеров. Он назначал тебе встречи: прости, но я увидел в твоем телефоне его сообщение. Но уже после того, как застал вас в ту ночь, когда меня вызвала Эстер, разговаривающими в баре. Он так на тебя смотрел, что у меня почти не осталось сомнений, что этот мужчина к тебе питает интерес. Мужской. И ты отвечала ему подобным взглядом.
– Ты не так все понял! – закричала я.
– Так же, как и ты, подозревая меня в отношениях с Эстер, – усмехнулся он. – Я возвращался в ту ночь в номер после разговора с Эстер. Проговорили мы всего двадцать минут, но, проходя мимо другого бара, я увидел тебя с тем мужчиной. Я вернулся в номер, но не остался в нем, ушел бродить по улице. Остывал. Не хотел тревожить тебя беспочвенными подозрениями, решил убедиться во всем сам. Просто прийти в то место, где он назначил тебе встречу.
– Ты специально сказал, что у тебя разболелась нога, чтобы потом пойти за мной следом?
– Я не соврал и не выслеживал тебя, – усмехнулся он. – Просто пришел позже и застал вас целующимися. Все.
– Ты не так все понял… – вздохнула я, осознавая, что любые мои слова сейчас все равно звучат как жалкие оправдания. И все же нужно было попробовать спасти то, что рушилось.
Выслушай меня, пожалуйста… выслушай. Сколько раз ты сам просил меня выслушать!
Он молча кивнул. И я принялась рассказывать – все с самого начала. До конца. Я говорила, но так и не могла по лицу Рауля прочитать его мысли. Он по-прежнему не смотрел мне в глаза. Но не перебивал. В какой-то момент меня захлестнула надежда, что он все же поймет, но его первая фраза, которую он сказал после того, как я закончила, лишила меня всех ожиданий:
– Ты едешь со мной в Бильбао. Уезжаем завтра.
– Рауль, ты не понял…
– Я все понял. Я тебя слышал. Но ты едешь со мной в Бильбао.
– Ты не поверил…
– Когда я тебе не верил? – наконец-то он посмотрел мне в глаза. – Я всегда верил тебе куда больше, чем ты мне. К сожалению.
– Я не могу…
– Почему? Прекрасно можешь! Не с ним же ты собираешься уехать?
Я опустила взгляд. Рауль тяжело вздохнул:
– Ясно. Хорошо. Либо с ним в Барселону, либо со мной в Бильбао. Выбирай.
– Ты не можешь ставить меня перед таким выбором! – в отчаянии воскликнула я.
– А ты не можешь так поступать со мной: уехать с другим мужчиной, а потом спокойно вернуться ко мне.
– Ты так ничего и не понял!
– Нет, это ты не поняла, – с ледяным спокойствием сказал он. – Выбирай.
И ушел из номера, оставив меня наедине с этим жестоким выбором.
XIII
Квартира встретила меня могильной тишиной и каменным холодом, будто она в одночасье превратилась из недавно еще теплого жилища в склеп похороненных воспоминаний. Я даже почувствовала себя тут чужой – живой человек среди выцветающих призраков счастливых моментов. Я переступила порог и остановилась, поняв, что, если сделаю еще шаг, расплачусь. Присела на оставленный у двери чемодан и обхватила себя ладонями, пытаясь согреться. Меня колотило от холода так, что даже стучали зубы. Не думала, что возвращение в дом – наш дом – окажется таким мучительным.
Не знаю, сколько я так просидела у двери, может, всего несколько минут, а может, целую вечность, опомнилась от мысли, что приехала я не затем, чтобы предаваться рефлексии. У меня на нее еще будет время – бесконечность одиночества. Потом. Я встала, втащила чемодан в спальню, затем включила отопление, сняла верхнюю одежду и легла на кровать, думая отдохнуть с дороги немного. Но и сама не заметила, как провалилась, будто в бездну, в глубокий сон без сновидений.
104 
