32 
На этот раз будто некто вкладывал в его руки все козырные карты: он легко попал на съемки в первый день, затерялся среди массовки из поклонников группы, а потом случайно подслушал, где будут снимать последние эпизоды. Сальвадор приехал к пляжу заранее, еще до того, как отведенное под съемки место огородили, укрылся среди растущих на скале сосен и вышел, уже когда на пляже началась подготовка. Ему хотелось лишь понаблюдать за девушкой, но, глядя с высоты на раскинувшийся под его ногами пляж, он незаметно оказался в плену разбуженных ассоциациями воспоминаний.
1866 год
…Босые ноги утопали в мягком, еще не успевшем остыть к ночи песке. Теплые волны ласково касались уставших от долгой дороги ступней, смывая с них придорожную пыль, заживляя ссадины и порезы. Он стоял по щиколотку в воде, вглядываясь в слившиеся в один черный занавес море и небо. Эта ночь была безлунной, и темнота была такой абсолютной, что Сальвадору казалось, будто находится он не на земле, а под нею. Даже звезды в эту ночь не нарушали своим светом идеальной темноты. И если бы не легкий всплеск волн, он поверил бы в то, что прекратил земное существование. Ему не было ни страшно, ни тревожно, напротив, в его душе разливалось райское умиротворение. Счастье – вот оно, счастье. Его новая грань. Такая густая темнота – это чистый лист, еще не испещренный нотными знаками. Не нужно закрывать глаза, чтобы «отключить» зрение и полностью погрузиться в мир «слышимых» воображением звуков. Сальвадор стоял так долго-долго, вслушиваясь в плеск волн, шорох песчинок, улавливая музыку в еле ощутимом движении ветра, – до тех пор, пока возникшая в его воображении мелодия не обрела наконец-то более-менее четкое звучание. И тогда он стремительно бросился к оставленной на берегу гитаре и сел с нею прямо на влажный песок. В его игре слышался тихий всплеск волн, умиротворение, овладевающее им, шепот песка, колыбельные ночного ветра. И все же чего-то не хватало. Какой-то особой ноты, аккорда. Сальвадор перебирал струны, но никак не мог найти тот завершающий штрих. Он сердился, и его настроение ломало мелодию, уничтожая с таким старанием сплетенное кружево из звуков. И вдруг на его плечи мягко легли ладони той, которая немой тенью все это время стояла за его спиной, боясь легким движением нарушить тонкую паутину вдохновения, и только угадав по зазвучавшим сердитым ноткам в мелодии творческие муки своего маэстро и тонким женским чутьем поняв, где и какой ноты не хватает, вмешалась.
Луна неожиданно выглянула из-за туч. Сальвадор, не выпуская гитару из рук, завороженно смотрел, как Долорес, подхватив руками юбки платья, так что обнажились до колен ее ноги, зашла в море по щиколотку, остановилась, повернувшись спиной к горизонту, и изящно выгнулась. От одного взгляда на ее волнительные изгибы Сальвадора бросило в жар. Вот она – его Муза, главная тема в его мелодиях. Все остальное – шепот волн, песни ветра, тусклое сияние сквозь тучи луны – это все второстепенное. Оправа для бриллианта. Танец, танец в ночном море, в пенящихся у берега волнах! Взметнувшиеся над головой руки – белые, словно чайки, на фоне черного занавеса, поворот головы, вздернутый подбородок… Но не успел Сальвадор обрадованно воскликнуть, как Долорес, разбивая предсказуемый ход его мыслей, вдруг звонко рассмеялась и, отпустив юбки, высоко подпрыгнула и топнула так, что брызги окатили парня. Соленые капли на его губах, прохладное прикосновение брызг к его разгоряченной коже, звонкий смех, ломающий все темы, но рождающий новые. От неожиданности Сальвадор отпрянул и, не удержавшись, повалился в песок. А Долорес продолжала хохотать и пинать ногами волны, разбрызгивая вокруг себя не морские капли, а вдохновение.
Они занялись любовью прямо там, на мокром песке, в пене прибоя, под аккомпанемент музыки, звучавшей не в воздухе, а в его сердце.
Следующий день они провели в том прибрежном пуэбло, счастливые, юные, считавшие, что весь мир лежит у их ног, а впереди – бесконечная вечность, наполненная их страстью, с адреналиновой ноткой приключений. Они бродили по местному рынку, прицениваясь к сезонным фруктам, втягивая ноздрями острый запах выложенных на прилавках сыров, жадно окидывая голодными взглядами висевшие на крюках домашние колбасы. Купив хлеба, испеченного с оливками, сыра, колбас и фруктов, остановились перед прилавком с деревянными украшениями. Долорес, беглым взглядом окинув выложенный товар, схватила вдруг деревянный браслет и надела его себе на руку.
32 
