– Инга, мне не нравится то, что ты говоришь! Ты никогда не сдавалась, а искала решения и находила. Как бы сложно ни казалось отыскать выход, всегда открывала нужную дверь!
– Ты говоришь почти как мой брат.
– Потому что мы тебя любим и не желаем плохого.
– Люба, я тоже имею право на выбор.
И опять подруга многозначительно промолчала.
– Ну, что еще? – нервно спросила Инга.
– Твое же проклятие вернулось. И хотя с помощью девочки ты отправила его виновному во всем, от него избавиться не смогла. Отогнала временно облако, но оно вернулось, понимаешь? Где находишься ты, там и оно. И когда прольется дождь, он не только тебя намочит.
– Ясно.
– Мне очень…
– Люба, ты не знаешь, что случилось с тем человеком, хакером, как мы его называли? – перебила подругу Инга. Что толку выслушивать сожаления?
– Ничего о нем не слышала. Хоть и искала упоминания. Спрашивала других сестер в надежде, что он обратился к кому-то за помощью. Глухо. Может, больше и нет его. Скорее всего, так. «Облако» больше не привязано к нему.
В дверь опять постучали, и Инга торопливо проговорила:
– Люба, мне надо уходить. Я тебя поняла. Спасибо. Завтра позвоню. Мне нужен только этот вечер – один счастливый. Только один, пожалуйста… Ничего ведь не изменится, если я проведу его с любимыми людьми?
– У тебя есть еще не один день, моя девочка. Но думай быстро. Мне очень жаль, правда… Возможно, мы с тобой найдем решение. Хоть ты и отказывалась от помощи и говорила, что не собираешься восстанавливать силу, я искала возможности.
– Нашла?
– Нет.
– …
– Не расстраивайся раньше времени! Приезжай ко мне.
– Я же приду не одна, а вместе с «облаком», – горько усмехнулась Инга.
– Велика беда! Ну и пусть. Мне терять почти нечего.
Инга хотела спросить, почему Люба так сказала, но дверь в этот момент тихонько приоткрылась. Инга торопливо попрощалась и отключила телефон.
– Готова? – спросил Чернов.
– Я…
– Если не хочешь идти, можем остаться, – переступив порог, шепнул он Инге на ухо, заведя за него прядь ее черных волос. – Объясним потом Лизе, что…
– Нет, нет, мы идем! Дай мне еще минуту, и я буду готова!
Когда Алексей вышел из комнаты, она, не глядя, сдернула с вешалки первый попавшийся сарафан, торопливо натянула на себя, обула босоножки на шпильке и, добавив на запястья по капле духов, отправилась в коридор.
– Богиня! – прошептал он, кладя руку ей на талию. – Даже не верится, что нам наконец-то скоро не надо будет разлучаться.
От его слов в сердце будто воткнули нож.
Отречься от любви, оставить любимых, чтобы отвести от них «ядовитое облако». Чернов, Лиза, Вадим, Лариса, Ванечка… Она и так достаточно бед принесла.
* * *
Алиса долго не могла уснуть и лежала рядом с мужем затаившимся мышонком, чтобы не разбудить его. Она думала о полученном сообщении, смаковала в памяти каждое написанное слово и… мучилась сомнениями. С одной стороны, ее приводило в восторг предложение Лучкина встретиться. Не об этом ли она мечтала? Не с фантазиями ли об их встрече засыпала каждый раз вот уже почти два месяца? Правда, в воображении Алисы обстоятельства встречи происходили в куда более реальных условиях, например, издательство организует-таки встречу писателя с читателями. И она приедет, выстоит длинную очередь за автографом, а когда звездный писатель будет расписываться на странице книги, отважится признаться, что она – та самая девушка, которая почти ежедневно пишет ему длинные письма. Но Алиса даже вообразить не могла, что Лучкин сам попросит ее о встрече! Какой необычный день: от падения до взлета.
Но Алиса терзалась сомнениями по поводу того, как ей поступить: согласиться ли на встречу, или нет. Это в фантазиях она была смелой, а в жизни… Вспоминала, что она – блеклая моль. И еще о том, что замужем. Консервативное родительское воспитание грозило ей пальцем, говоря, что тайная от мужа встреча с другим мужчиной – это почти свидание. Хватит того, что у нее и так завелся от Сережи секрет. Да и боялась Алиса, что в жизни Лучкин окажется еще привлекательней, чем на фотографиях, и она увлечется им уже всерьез. Катастрофа для нее, как для женщины, скованной клятвами другому мужчине – законному мужу, для ее совести, и так нечистой. Катастрофа для «блеклой моли». Катастрофа жизни.